Расщелина - [16]

Подруги чувствовали, что первый ребенок, родившийся от отца-монстра, отличался от всех предыдущих по самой сути своей. Но это ощущение представляло собой вопрос и вызывало вопросы. Почему они это ощутили? Что в этой девочке такого уж необычного? Эти две женщины изменились и сами, еще не зная как. Заметили они лишь то, что, обсуждая нового ребенка и монстров, они использовали язык и идеи, которых никто в племени с ними не разделял.

Женщина, которую внутренний голос толкнул через гору, принадлежала к Хранителям Воды. Забота Хранителей Воды — следить за чистотой ручейков, стекающих с гор в пещерный резервуар. Так ее и называли, Вода. Но однажды, когда старухи вызвали ее для какой-то надобности, эта женщина совершенно неожиданно для самой себя заявила:

— Меня зовут Мэйра.

Мэйра — имя половинки луны, которая живет между луною полной и пустой. Ее подруга, промышлявшая ловлей рыбы и потому называемая Рыбой, тут же заявила, что ее зовут Астрой. Так называли самую яркую звезду вечернего неба.

Услышали ее старухи или нет, но, похоже, они рассердились. Однако главное для них не имена, а пища, которую они получали от молодых. «Брожение умов!» — подумал бы живущий многими веками позже.

Мэйра много размышляла о монстрах, о светившемся в их глазах желании, потребности в ней. Не о трубках их она думала, а почему-то о глазах.

Люди долины тоже думали о Мэйре. Они забыли о первой женщине, убитой ими, и все помыслы обратили к Мэйре. Они ползали наверх, к гребню горы, чтобы украдкой бросить взгляд вниз, на утесы Расщелины, однако прятались, чтобы их не заметили. Мысли их об этих щеленосицах с моря метались, блуждали, не находили выхода. Ясно, что существа Расщелины могли выталкивать в свет из щелей в своем теле новых людей, а они, новые люди с трубками, не могли.

Беспокоила и речь женщин, более четкая и ясная. Монстры пытались вспомнить услышанные слова, соединить их в цепочки — не получалось. Может быть, она придет снова?

Дети перестали рождаться, орлы прилетали без добычи.

Следующей родила Астра. Из нее выполз младенец-монстр, и они решили отнести его в долину сами, вдвоем.

Орлы караулили скалу Убиения, Астра завернула младенца в водоросли, Мэйра оставила свою девочку на попечение соседей.

Шли они небыстро, Астра еще не оправилась после родов. Сразу же за ними увязался орел, не сводящий глаз со свертка в руках молодой матери. Он почти все время парил так, чтобы распростертыми крыльями прикрывать идущих от лучей солнца. Похоже, что делал он это умышленно. Выглядело это так, как будто орел заботился о защите странниц. Они прервали подъем, Астра принялась кормить младенца. В последний раз он сосал ее грудь. Орел спустился и уселся на скалу так близко, что они почувствовали ветерок от складываемых крыльев и услышали их мягкий камышовый шорох. Отдохнув, женщины продолжили путь в сопровождении все того же орла. Достигнув вершины, Мэйра обхватила талию подруги, зная, какое впечатление произведет на нее внезапно открывшийся вид.

Солнце уже перевалило через высшую точку, конические хижины отбрасывали четко очерченные тени. Вокруг хижин ползали похожие на букашек монстры, чем-то занимались. Один из них увидел спускающихся, закричал, и все побежали в их сторону.

Когда подруги достигли долины, толпа мужчин, парней и мальчиков окружила их, и опять Мэйра увидела в их глазах мольбу и жажду. Дрожащая Астра прижимала к себе сына и пыталась улыбаться. Слишком много вокруг толпилось этих… монстров, и каждый украшен спереди кошмарным пучком.

Ребенок закричал, и Астра протянула его вперед на вытянутых руках. Она знала, что наступит этот момент, но все равно почувствовала себя обездоленной, одинокой. Такого чувства она припомнить не могла, хотя однажды ей уже пришлось родить монстра и оставить его на скале Убиения. Кто-то из этих парней — тот ребенок, унесенный орлами и выросший в долине. Она заплакала.

Слезы Астры не упоминаются в источниках, но историк позволил себе добавить эту деталь ввиду ее естественности.

Ребенок плакал, молоко текло из сосков Астры, она зажала грудь руками. Парень с младенцем на руках подошел поближе к деревьям и свистнул. Малыш кричал не переставая. Из чащи выбежала олениха, остановилась, подергивая хвостиком и глядя на толпу. Парень сделал еще несколько шагов к лесу и положил младенца наземь. Олениха подошла, легла рядом, лизнула ребенка, который не знал, что ему делать, и по-прежнему орал. Парень опустился рядом на колени, подтолкнул голову младенца к вымени — и крик оборвался. Малыш сосал, олениха вылизывала его. Ручонки мальчика вцепились в мягкую шерсть животного. Затем олениха поднялась и отошла чуть в сторону, пощипывая травку.

Парень, принявший от Астры ребенка, тем временем уселся рядом с ней на бревно и неуклюже обнял, пытаясь утешить. Уж очень расстроенный был у нее вид. Мэйра подивилась тому, что юноша очень ловко управлялся с ребенком, но как будто боялся прикоснуться к Астре. Увидев, что подруга в надежных руках, Мэйра встала, тронула за плечо одного из парней. Тот повернулся к ней, и она схватила его за трубку. Они совокупились стоя. С небольшими передышками Мэйра использовала за этот вечер все попавшееся под руку мужское население долины, почти не утомившись. Эти случки сильно смахивали на быстротечное совокупление птиц, которое можно наблюдать на птичьих дворах сельскохозяйственных поместий.