Рассекречено. Правда об острых эпизодах советской эпохи - [60]

29 сентября 1936 на заседании Политбюро, проведенном опять-таки лишь с виртуальным присутствием отдыхавшего в Сочи вождя, наконец было принято решение о проведении операции «Х» — «оказании активной военной помощи республиканской Испании». Пункт «а» этого решения гласил: «Утвердить план операции по доставке личного состава и специальных машин в „Х“, возложив полное осуществление всей операции на тт. Урицкого[29] и Судьина». Пункт «б»: «На проведение специальной операции отпустить Разведупру 1 910 000 советских рублей и 190 000 американских долларов». Формально это было решение Политбюро, реально — лишь оформление распоряжения Сталина, отданного еще 26 сентября 1936 года. Известно, что в тот день Сталин позвонил Ворошилову из Сочи, предложив наркому решить вопрос о поставке испанцам «восьмидесяти — ста танков системы „Виккерс“ (Т-26) с посылкой необходимого количества обслуживающего персонала. На танках не должно быть никаких признаков советских заводов». Также было приказано продать через Мексику 50–60 бомбардировщиков СБ, «вооружив их иностранными пулеметами». На следующий же день Ворошилов отрапортовал Сталину, что уже (!) «подготовлены к отправке сто танков, 387 специалистов»; «посылаем тридцать самолетов без пулеметов, на пятнадцать самолетов полностью экипажи, бомбы». Правда, ряд историков утверждает, что эти сообщения датируются лишь концом октября 1936 года, однако факты свидетельствуют, что уже в начале октября советское оружие потоком шло в Испанию, в начале же октября Сталин дал Ворошилову очередное конкретное указание: «срочно подготовить пятьдесят штук автоброневиков: тридцать больших трехосных, вооруженных двумя пулеметами, и двадцать малых, вооруженных одним пулеметом, и отправить по известному адресу». 1 ноября 1936 года советские броневики БА-3, БА-6 и ФАИ — с советскими экипажами — уже воевали на подступах к испанской столице. Операция «Х» только начиналась…

Глава 2. «Запретить выезд в Испанию…»

Как советские военные «добровольно» воевали в Испании

По сей день бытует представление, внушенное еще советской литературой, что в Испании воевали добровольцы чуть ли не в классическом смысле этого слова: сами попросились, сами написали заявление, а потом чуть ли не сами взяли да и поехали. Военный летчик Иван Федоров на голубом глазу именно такой сказ и сочинил: подошел, мол, на первомайском параде 1937 года к Ворошилову с просьбой отправить в Испанию и уже через пару дней вовсю резвился себе в испанском небе, сбивая немецкие «хейнкели» и итальянские «фиаты». Вот прямо так взял и свободно подошел к целому наркому, поднявшись сквозь строй кремлевских охранников на трибуну мавзолея, где тот принимал военный парад вместе со Сталиным и прочими партийными бонзами?! Главный маршал артиллерии Николай Воронов в своих мемуарах писал более обтекаемо: «Я тоже решил во что бы то ни стало попасть в Испанию. Хлопоты были длительными, но наконец они увенчались успехом. Я получил заграничный паспорт и соответствующие визы». Одним словом, захотели, взяли и поехали?

В реальности все было совершенно иначе, и в данном случае инициатива была наказуема, причем нередко довольно жестко. Испанская операция считалась строго засекреченной: по военной линии за нее отвечало Разведуправление РККА и персонально его тогдашний начальник, комкор Семен Урицкий, а по линии чекистской операцию курировал начальник Иностранного отдела Главного управления государственной безопасности НКВД комиссар государственной безопасности 2-го ранга Абрам Слуцкий. Для тех военных, кто был причастен к испанской операции или знал о каких-то ее деталях по долгу службы, даже мимолетное упоминание о советских «добровольцах» в Испании было чревато вызовом в особый отдел. Более того, когда начались испанские события, в армии уже разворачивалась волна чисток и арестов, вскоре достигшая своего апогея. Потому любой кадровый военнослужащий, «вдруг» инициативно попросившийся в Испанию — за границу (!), да еще и в разгар великого очищения РККА от «военно-фашистского заговора», незамедлительно вызывал обоснованное подозрение бдительных органов: уж не хочет ли сей товарищ столь оригинальным и хитрым образом соскочить с чекистского крючка, не потому ли он рвется за границу, что надеется избежать расследования своих связей с «бандой Тухачевского»? Так что вслед за рапортом об отправке добровольцем в Испанию неизбежно следовала проверка особистами инициативника, которая в тех условиях ни к чему хорошему привести не могла. Тем паче первым делом чекисты вопрошали «собеседника», как и откуда он вообще прознал про советских военных в Испании.

Илья Старинов, «дедушка советского спецназа», вспоминал, как мудрое начальство пыталось учить его уму-разуму: «Ну, чего же, голуба моя? …Тоже в Испанию рветесь? Так вы не маленький, сами знаете: если понадобитесь — позовут. А коли не зовут…» Когда же Старинов все же «после долгих раздумий написал рапорт народному комиссару обороны с просьбой направить в Испанию», его «стали вызывать в различные инстанции. Но дальше расспросов о то, откуда мне известно, что в Испанию едут добровольцы из СССР, дело не шло». Эвфемизмом «различные инстанции» Старинов деликатно обозначил особые отделы НКВД…