Рассеиваясь, как свет. Призрачная красота - [7]

Сабрина засмеялась.

– Брось, Макс, перестань скромничать! Почему бы тебе просто не сказать им правды?

Мы с Джошем посмотрели на Макса, который заливался густой краской.

– Ну, хорошо, хорошо, – пробормотал он. – Похоже, у меня получается совсем неплохо. Мой тренер спрашивал меня, не хочу ли я принять участие в соревновании для начинающих на следующей неделе, но я не уверен, что мне это нужно. Мне просто хочется получать от кайтсёрфинга удовольствие.

– Да ну? – сказал Джош. Он был явно впечатлен. – Это здорово. Как ты думаешь, не могли бы и мы поучаствовать в твоем следующем уроке? Мне понадобится по-настоящему хороший инструктор.

– А как насчет тебя, Алекс? – спросила Сабрина. – Хочешь попробовать? Лично я подумываю о том, чтобы хотя бы попытаться.

– Да ты с ума сошла! – ответила я. – Нет уж, на меня не рассчитывайте – если бы я попыталась заняться кайтсёрфингом, я бы точно кого-нибудь покалечила. Так что я собираюсь просто прочитать ту кучу книг, которую взяла с собой, пока буду загорать!

– Какая ты ленивая! – засмеялся Макс. – Неужели ты собираешься обходиться вообще без физических нагрузок?

– Возможно, время от времени я буду гулять по пляжу, но я же здесь на отдыхе. – Я потянулась и зарылась пальцами ног в песок. – С меня достаточно и такой нагрузки, как еда и сидение у бассейна в здешних барах.

– Тогда ты так растолстеешь, что нам придется катить тебя в аэропорт, когда придет время улетать, – подначил меня Джош. – Возможно, стоит подумать о приобретении еще одного билета на самолет, ведь тебе там может понадобиться дополнительное кресло…

– Осторожно!

Мы быстро протянули руки за нашими напитками – на стол приземлился волейбольный мяч, но Макс не успел вовремя схватить свое пиво. Его бокал опрокинулся ему на колени, и остатки пива намочили шорты. Игрок, который бросил мяч, подбежал к нам и начал многословно извиняться по-испански.

– Не парься, приятель, – сказал Макс, натянуто улыбаясь и протягивая испанцу мяч. – Я уже почти его допил. – Он снова сел, поморщившись, когда холодная мокрая ткань облепила тело.

– Тебе надо переодеться, не годится ходить в таком виде. Так ты никогда никого не закадришь.

Макс бросил на свою сестру испепеляющий взгляд.

– Спасибо за совет, Сабрина.

– Значит, ты сейчас одинок и находишься в свободном поиске? – спросил Джош. – А что случилось с красоткой Кейт?

– Ну, ты же знаешь, как бывает, – ответил Макс. – Мне и ей нужны были совершенно разные вещи. Я о ней уже забыл.

– Да ну? Мне казалось, у вас с ней все серьезно.

– В этом-то и беда – она тоже думала именно так. А мне просто хотелось немного повеселиться.

– А, – с понимающим видом ответствовал Джош.

– Бедная девушка, она была ужасно разочарована, – вполголоса сообщила мне Сабрина. – Она-то думала, что он у нее в кармане.

Я хмыкнула, но, поскольку Кейт была мне не знакома, я не знала, на чью сторону встать – на ее сторону или на сторону Макса.

– По-видимому, она никогда не слыхала о правиле: «Чем меньше ты любишь мужчину, тем больше он ценит тебя», – пробормотала я в ответ.

– О чем это вы двое там шушукаетесь? – спросил Макс, вставая и с отвращением оттягивая от тела свои насквозь пропитанные холодным пивом шорты.

– Ни о чем, – засмеялась я. – Макс, тебе правда лучше переодеться. И вообще, может быть, нам всем пора идти в отель? Сегодня вечером мама и папа хотят повести нас с Джошем в ресторан на ранний ужин.

– Да, хорошо, – согласился Макс. – Давайте встретимся завтра на пляже. – Он посмотрел на меня и улыбнулся: – Алекс, ты уверена, что мы не сможем уговорить тебя хотя бы попытаться заняться кайтсёрфингом?

– У вас нет ни единого шанса! – рассмеялась я, на миг растерявшись, когда в уголках его глаз собрались веселые милые морщинки. Я все никак не могла прийти в себя от потрясения, которое испытала, увидев, как разительно он изменился. Его темные волосы высохли и растрепались, а глаза смешливо блестели. Я понимала, почему незадачливая Кейт так хотела его удержать. Внезапно почувствовав легкое смущение, я поискала под столом свои шлепанцы. – Пошли, пора возвращаться в отель.

Только намного, намного позднее я вдруг осознала, что за весь день ни разу не подумала о Кэллуме. Честно говоря, с тех самых пор, когда увидела на пляже Макса.

– Это просто потому, что он мой старый друг, – сердито пробормотала я себе под нос, глядя на амулет.

Камень мерцал и в тусклом свете, но слабо. Сейчас он выглядел как нечто совершенно обыкновенное, ничто не напоминало о том, как велика его таинственная сила. На таком большом удалении от Лондона даже цвета аур людей выглядели, пожалуй, менее насыщенными и яркими. Кэллум казался мне таким невероятно далеким, и я невольно сжала кулаки и крепко зажмурила глаза, чтобы вспомнить каждую деталь тонких черт его лица, которую еще хранила моя память. Но детали были неясны, размыты.

– Я все так же люблю тебя, Кэллум, как бы далеко от тебя я ни находилась, помни об этом, – прошептала я и на миг задалась вопросом: кого пытаюсь убедить – его или себя?

* * *

На следующее утро я нашла на пляже тихое местечко, где могла спокойно загорать и читать, пока остальные будут заниматься кайтсерфингом. Я все еще чувствовала себя виноватой из-за того, что так быстро забыла о Кэллуме. Когда я ложилась на полотенце, держа в руке свою книгу, золотые крапинки в глубине камня заиграли, и я подумала: интересно, что он делает сейчас, в этот миг? Бродит ли он по кинотеатрам в поисках радостных мыслей, возникающих у людей при просмотре комедий, собирая то, что ему необходимо, чтобы пережить грядущий день? Или же он сейчас в Галерее шепота собора Святого Павла, где обитают его товарищи по несчастью? Но когда в моей голове промелькнули эти мысли, я вдруг поняла, что знаю, где он наверняка: на Золотой галерее, опоясывающей верх купола собора Святого Павла. Для нас двоих это было особое место – единственное, где Кэллум казался мне живым, имеющим материальное тело – не фантомом, а настоящим человеком. В последние два месяца мы провели там столько времени, сколько возможно. И я была бы готова поспорить на все деньги на моем накопительном счете в банке, что он сейчас стоит там, облокотившись на ограждение, глядя на открывающийся оттуда вид и думая обо мне.