Распутья. Добрые соседи - [7]

– Вы слишком суровы к себе. Это лишь смущение, а не глупость. Вы всегда смущаетесь, когда вас внезапно бросают наедине с малознакомой дамой?

– Нет. Не всегда. Просто когда сидишь перед принцессой в одной майке, поневоле чувствуешь себя беспросветно ущербным. И когда тебя просят развлечь человека, который чем-то расстроен, а причины тому ты не знаешь, становится боязно вообще что-то говорить, чтобы не расстроить еще больше… или, не дай бог, не обидеть.

Бедняжка честно попыталась улыбнуться веселее, но без особого успеха.

– Неудивительно, что вы так подружились с Элмаром. Та же прямолинейная откровенность в каждом слове. Пусть вас не смущает ваш вид, эта одежда вам идет. И не стоит придавать большое значение выражению моего лица. Я всегда такая. Вряд ли у вас получится меня развлечь, но огорчить уж точно не сможете.

– А могу я спросить… – осторожно начал Витька, надеясь все-таки вызнать, о чем с ней можно говорить, а о чем лучше не заикаться. – Что вас настолько расстроило?

Печальная принцесса опять опустила взор, теребя в пальцах край покрывала.

– С тех пор прошло уже полгода, все давно в прошлом. Я просто никак не могу привыкнуть… Хорошо, что Шеллар нашел мне занятие, – это отвлекает, позволяет думать о чем-то полезном и нужном.

– Это вы о «маленьком заговоре»? – уточнил Витька, убедившись, что о своем несчастье Тина говорить не намерена.

– О да. – Когда сквозь завесу грусти проглядывала улыбка, ее лицо словно освещалось изнутри и вызывало бешеное желание найти того, кто ее обидел, и немедленно оторвать ему голову. – Заговоры у нас с Шелларом всегда получались удачные. Надеюсь, на этот раз судьба не изменит устоявшейся традиции. К сожалению, рассказать пока не могу.

– А против кого вы сговаривались раньше?

– Как это водится у детей и подростков – против наставников и родителей.

– А потом?

– Последний наш заговор оказался логичным завершением нашей беззаботной юности, после чего мы надолго расстались. Сейчас Шеллар приглашает меня вернуться в Ортан, когда все закончится… Не знаю… Может быть, и стоит… А вот вы… там, в своем мире, чем занимаетесь?

– Я?.. Ну… Это… воюю.

– А раньше, до войны?

– Ну… у меня была небольшая лавка.

– Так вы купец? – Это было произнесено со столь искренним удивлением, что Витька, не сдержавшись, опять уточнил:

– А что, не похож?

– Вы больше похожи на воина. То ли война вас сильно изменила, то ли вы всю жизнь занимались не своим делом.

– Ну, может быть… Честно говоря, торговля у меня всегда шла плохо. С другой стороны, у нас эти два занятия тесно связаны, торговец должен уметь постоять и за себя, и за товар, иначе просто не выжить. А если еще с третьей посмотреть… наверное, я действительно изменился.

«И когда я вернусь домой, меня первым делом упекут на долгую реабилитацию, поскольку то, во что я за эти два месяца превратился, нельзя выпускать на улицу. Пять лет на Каппе – само по себе почти диагноз, но даже эти пять лет несравнимы с тем, что сотворили со мной эти два месяца. Дело даже не в том, что я научился стрелять на скаку, рубить из седла, метать топор, резать глотки и сворачивать шеи одним движением. Дело в том, что я научился это делать не задумываясь, не колеблясь и без сожаления. Я стал таким же, как Максов безбашенный сын, который как-то признался, что временами сам себя боится. Если раньше я просто мог понять, как и почему он устроил бойню за гаражами, то теперь я легко могу сделать то же самое…»

Громко хлопнула входная дверь, и на крыльцо выкатилась молодая женщина в просторном сарафане, под которым выпирал округлый живот.

– Ваше высочество! – звонко и жизнерадостно крикнула она, вперевалку взбегая на веранду. – Его величество вас зовет, говорит, срочно надо обсудить что-то важное! Ой, извините, доброе утро.

– Спасибо, сейчас иду. – Принцесса грациозно поднялась и легким прикосновением остановила горе-кавалера, который тоже вознамерился встать, чтобы попрощаться. – Нет-нет, сидите. Может быть, мы еще вернемся. В любом случае, мне было очень приятно с вами познакомиться.

– Да, мне тоже… – неловко пробормотал Витька, опять чувствуя себя со всех сторон дураком, причем на этот раз без всякой видимой причины.

Юная особа меж тем бодро втиснулась в кресло, недавно покинутое его величеством, и без всяких церемоний придвинула к себе булочки и последнюю чистую чашку.

– Я Ольга, – представилась она, на мгновение отвлекшись от ограбления сахарницы. – А вы дядя Витя, я знаю, Диего рассказывал, как он вам пылесос зарезал. Кстати, спасибо, что его приютили. Как он там сейчас? Он не собирался приехать?

– Не знаю, честно говоря… То есть с ним все в порядке, вчера он меня навещал живой и здоровый, но не знаю, приедет ли. – Витька слегка расслабился, смекнув, что далее изображать из себя нечто светское не требуется. Затем все же оглянулся на дверь, за которой исчезла печальная принцесса Тина, и не смог сдержать любопытство. – А можно нескромный вопрос?

– Мм?.. – с готовностью отозвалась Ольга, успевшая уже запихнуть в рот полбулочки.

– Ты же знаешь эту даму, что сейчас ушла? – Обращаться на «вы» к молоденькой девчонке, величающей его «дядей», было выше его сил.