Распутин. Тайна его власти - [107]

Разговор заходит о Вырубовой, о Дворе, Протопопове и о его предостережении, что Распутин может стать жертвой заговора.

— Я не боюсь, — повторяет Распутин и на этот раз, — я застрахован от несчастья. Уже было достаточно покушений на мою жизнь, но Господь меня защищал. Несчастье постигнет каждого, кто поднимет на меня руку…

Нервы у Юсупова напряжены до предела. Наконец Распутин берет печенье. Сначала Юсупов подает те сладости, — этого он сам себе не может объяснить — которые не отравлены, и под конец — остальные. К ужасу Юсупова, Распутин их сразу отодвигает: «Они слишком сладкие для меня…»

Но — наконец-то! — он берет одно отравленное пирожное, потом еще одно, а потом съедает их все. Юсупов с напряжением наблюдает за ним. Яд должен был сразу подействовать, но ничего не происходит. Распутин совершенно спокойно продолжает разговор.

Тогда Юсупов повторно предлагает ему все-таки попробовать крымское вино. Распутин снова уклоняется. Но Юсупов просто наполняет два бокала, один для себя, чтобы подбодрить гостя. И для Распутина он вначале тоже использует не отравленный бокал. Вино пришлось Распутину по вкусу, и он с удивлением слушает рассказы Юсупова о том, сколько такого вина еще припасено у его семьи.

Ожидающие этажом выше с облегчением улавливают звук открывания бутылки. Теперь, полагают они, ждать осталось недолго.

— Дай же мне немного мадеры, — неожиданно требует Распутин.

Юсупов пользуется возможностью, чтобы налить вино теперь уже в отравленный бокал. Но Распутин протестует:

— Я хочу оставить свой бокал.

— Это невозможно, — возражает Юсупов, — ты ведь не можешь смешивать два сорта вина!

— Ничего. Я использую тот же бокал, — настаивает Распутин.

Юсупову ничего другого не остается, как налить ему в старый бокал. Но все же ему удается, будто нечаянно, уронить бокал на каменный пол, и он сразу наливает вино в один из бокалов, обработанных цианистым калием. Юсупов останавливается, наблюдая, как Распутин выпьет из него. Яд должен подействовать немедленно. Однако Распутин продолжает спокойно, как знаток, слегка встряхивать бокал. Но он почему-то то и дело хватается за горло и на вопрос Юсупова жалуется, что ему трудно глотать.

— Ощущение горечи в горле, — объясняет Распутин.

Наконец, он встает и начинает ходить по комнате взад-вперед. Бокал пуст. Никакого результата. Распутин протягивает руку с бокалом Юсупову, продолжающему стоять рядом с ним, но тот не замечает жеста и доливает вино в другой отравленный бокал, стоящий на подносе.

Распутин выпивает и его до дна. Все безрезультатно. Теперь Юсупов наливает и себе мадеру, чтобы склонить Распутина выпить третий бокал. Это последний оставшийся бокал с цианистым калием. Оба сидят молча напротив друг друга с бокалами в руках — Распутин с последним из отравленных. Он смотрит на Юсупова. Кажется, будто в его глазах сверкнули насмешливые искры, словно он хотел сказать, мол, ты зря тратишь время — мне ты ничего не сможешь сделать.

Но постепенно его лицо меняется, неожиданно приобретая злобное выражение. Хитрая улыбка, как кажется Юсупову, исчезает с рассвирепевшего лица. Широко открыв глаза, Распутин смотрит на своего визави. Угрожающее молчание кажется Юсупову подтверждением того, что теперь-то Распутин понял, зачем его заманили. А что, если он сейчас набросится на хозяина дома?

Остолбенев, Юсупов отводит взгляд от гостя, вселяющего ужас. Когда он вновь отважился поднять на него глаза, то увидел, что Распутин, подперев тяжелую голову руками, уставился вниз.

Юсупов берет себя в руки и спрашивает, как насчет чашки чая.

— Давай сюда, — слышит он голос обессилевшего Распутина, — я очень хочу пить.

Пока Юсупов наливает чай, Распутин снова встает и ходит по комнате. При этом его взгляд падает на гитару, которая красиво покоится в углу.

— Сыграй мне что-нибудь веселое, — неожиданно просит он, — я так люблю слушать, когда ты поешь…

Юсупов совсем не расположен сейчас играть и петь. К тому же, что-либо веселое. Однако он послушно берет гитару и меланхолично напевает.

— Еще что-нибудь. В твоем пении так много чувства, — требует Распутин, который слушал, опустив голову.

Юсупов исполняет и это его желание, не узнавая собственного голоса.

Часы показывают половину третьего. Уже почти два часа длится этот кошмар. Сверху доносится шум.

Юсупов говорит, что ему нужно пойти наверх. Гости уже, наверное, собираются уезжать. Едва он подошел к винтовой лестнице, как навстречу ему появились Дмитрий Павлович, Пуришкевич и Сухотин. Лазоверт удалился.

— Все в порядке? — спрашивают они.

— Яд не действует! — говорит Юсупов в отчаянии.

Остальные с удивлением смотрят друг на друга:

— Вся доза? Исключено! — кричит Дмитрий Павлович.

Он подбадривает Юсупова и просит проявить еще немного терпения и выдержки. Юсупов возвращается к гостю. Распутан все еще сидит на том же месте, где слушал игру Юсупова. Он жалуется на головную боль и жжение в желудке. Тем не менее, опять требует налить ему мадеры. Это, вероятно, ему поможет (ведь отравленных бокалов больше не осталось) — и, наконец, предлагает поехать в цыганский ресторан.

— Так поздно? — с удивлением спрашивает Юсупов.