Распутин наш - [82]

– Герр адмирал, русские разрывают дистанцию.

Адмиралу показалось, что голос офицера был обиженным, как у маленького ребенка, лишенного возможности потрогать понравившуюся игрушку.

– Увеличить скорость до максимума! – зло бросил Шмидт офицеру связи. – «Мольтке» – еще пол-румба влево, огонь открывать по готовности.

Гордость Хохзеефлоте, флагманский линейный крейсер присел, словно тигр перед прыжком, взревел всеми четырьмя турбинами и выкатился из строя, забирая мористее, поводя жерлами своих 280-мм орудий, словно принюхиваясь, в надежде достать ими до недосягаемых русских линкоров.

– Не отвлекаться на «Мольтке»! – рявкнул Непенин в ответ на информацию впередсмотрящих об эволюциях германской эскадры, – распределить цели по линии в порядке убывания. Особое внимание «Байерну».

Восемь 380-мм орудий немецкого гиганта – козырной аргумент в рукаве адмирала Шмидта. Лишить его или ослабить до того, как эскадры сойдутся в клинче – вопрос жизни и смерти.

– Передайте на «Славу» и «Цесаревича» – «Мольтке» – это их собеседник, пусть займут его светским разговором, – добавил поспокойнее командующий Балтфлотом, – курс на сближение с первой бригадой, на пересечку с германцем.

Где-то на десять миль севернее, получив радиограмму Непенина, остатки второй бригады линкоров, совершив последовательно поворот, направились к основным силам, ставя кроссинг «Т» флагману германской эскадры. А первая бригада линкоров – «Севастополь», «Гангут», «Петропавловск», «Полтава» продолжали бегло швырять полутонные снаряды на головы потомков тевтонов, оставаясь вне досягаемости германских орудий.

– Ваше высокопревосходительство! – срывая голос сквозь канонаду, закричал офицер связи, – воздушный наблюдатель сообщает – есть попадание в «Байерн»! На борту пожар! Детали рассмотреть невозможно!

– Вот и хорошо, вот и слава Богу! – тихо сказал адмирал и громко, чтобы слышали окружающие, добавил, – продолжать в том же духе! Не останавливаться! Нам их еще поджаривать и поджаривать, пока не зарумянятся!

– Заряжай!!!

Рыльца фугасных боеприпасов с лязгом всаживаются в провонявший горелым порохом желудок казенников. Пятидесятитонные стволы пушек подняты в небо, словно просят у него благословение на убийство.

– Прицел прежний!

Многотонная башня замирает, как прилежный ученик перед строгим учителем.

– К стрельбе готов!

– Пли!

Линкор всем телом содрогается в ответ на залп. Кажется, что его рвёт огнём и сталью. Толстокожие чушки длиной почти два метра, в каждой 60 килограммов взрывчатки, взмывают к звёздам, чтобы через двадцать два километра завершить своё короткое путешествие в ледяной воде или на палубе корабля, раздирая взрывной волной его тело, сминая многотонные конструкции, превращая в хлам и металлолом творение рук человеческих.

Адмирал Эрхард Шмидт нервно обернулся на очередной всплеск в строю линкоров и выругался. Всего полтора узла! Меньше трех километров в час! С такой скоростью он прогуливается по парку Тиргартен. Но именно их не хватало его линкорам, чтобы навязать русским бой на выгодной для себя дистанции. Теперь корабли и моряки Хохзеефлотте должны терпеть, не имея возможности ответить ударом на удар.

– Герр адмирал! «Байерн» просит разрешения покинуть строй, чтобы потушить пожары и произвести ремонт. Уже четвертое попадание! Заклинило башню «Бруно»!

Шмидт кивнул, не поворачиваясь. Он знал, что произойдет, когда «Байерн» выйдет из колонны. Русские перенесут огонь на «Кёниг» и «Маркграф», точно так же сделают их не боеспособными, а потом накинутся на вторую, еще более тихоходную эскадру. Всё повторится, и он ничего не сможет противопоставить этой скифской тактике. На море победа всегда достаётся тому, кто быстрее бегает и дальше стреляет.

– Герр адмирал! Курс «Мольтке» пересекают русские броненосцы – «Слава» и «Цесаревич». Время до открытия огня – от десяти до пятнадцати минут.

«И тут у них преимущество!» – раздраженно подумал Шмидт. С каждым из этих старичков «Мольтке» разделался бы шутя, но вдвоем у них четыре тонны в бортовом залпе против его трёх, и флагман немецкой эскадры сам лезет под губительный анфиладный огонь, оторвавшись от своих линкоров и сближаясь правым бортом с основной кильватерной колонной русских. Внутренний вычислитель Шмидта завис, не в силах просчитать, как долго продержится «Мольтке», если его начнут обстреливать с головы и с борта одновременно. Один против шести. Без вариантов. Что делать? Вернуться, не разгромив флот Непенина, не ликвидировав угрозу для Балтийского побережья, можно только в скоропостижную отставку. Но и бездумно ползти под градом русских фугасов, ожидая, пока у линкоров Непенина опустеют погреба, не имея ни единого шанса сблизиться с ними, – никудышная тактика.

– Все вдруг поворот к Кенигсбергу, – сквозь зубы скомандовал Шмидт, – сегодня не наш день. Подготовьте радиограмму в Спа о частичном успехе. Кенигсберг от обстрелов с моря спасён. Для решительной победы на Балтике требуются дополнительные силы.

* * *

Капитан Эванс был в меру циничным фаталистом, как и все британские подводники. Правильное пуританское воспитание и суровая служба на подводном флоте приучили его не задавать лишних вопросов, когда требуется просто выпалить «Йес, сэр!» Этот случай не был исключением. Расшифровав радиограмму, Эванс еще раз сверился с шифром, пожал плечами, вздохнул и пошел готовить свой дивизион к походу. Удивляться Эванс не умел, иначе бы обязательно вздёрнул брови и вскрикнул «Какого черта?!» Недвусмысленный приказ адмиралтейства предписывал его подлодкам выдвинуться к острову Готланд и топить русские корабли, выходящие из боя с немцами, если кому-то из них посчастливится улизнуть после встречи с германскими линейными силами. «Не дать им вернуться победителями!!!» – три восклицательных знака не оставляли ни единой надежды на появление каких-либо вариантов. В то, что русские могут что-либо противопоставить немцам, Эванс и сам не верил. Скорее всего, русский флот повторит свой сомнительный «подвиг» при Цусиме. Но помогать топить союзников, с которыми плечом к плечу Эванс сражался уже третий год… Определенно, в адмиралтействе что-то сломалось. Тем не менее, приказ есть приказ, и его не обсуждают, а выполняют. Это Эванс знал твёрдо.