Распутин и евреи - [58]

Однажды ко мне явился Беляев, тот самый, который устроил сожжение тела Распутина. Он сообщил мне по секрету, что он командир находящегося в Киеве отряда черкесов. Два офицера южной группы армии во главе с Пуришкевичем собираются организовать еврейский погром и будто бы просили его не мешать им в этом. Другие офицеры группы, в том числе Бермонт-Авалов и политический советник группы Туган-Барановский - против погрома. Я переговорил с Туган-Барановским, и он заявил мне: «У вас самих имеются вооруженные люди, вы можете выступить против Пуришкевича».

С согласия графа Келлера и Всеволожского я послал двести вооруженных людей в предместье Подол, которое преимущественно населено евреями, и которому угрожала особенная опасность. Этот отряд состоял из евреев и только командир его был христианин.

В то время Пуришкевич распорядился уже расклеить погромные листки на улицах. Генерал Всеволожский приказал их сорвать. Я заботился о беспрерывном подвозе продовольствия и нам удалось не допустить погрома. Погромная агитация была воспрещена, а Пуришкевичу предложено в течение трех дней оставить город.

Положение было очень сомнительным. Для защиты еврейского населения намеченная воинская часть оставалась без смены. Скоро Скоропадский пал. Город заняли бандиты Петлюры, и я с моими сыновьями бежал в Одессу. Часть войск северной группы также была направлена в Одессу.

Когда выяснилось, что нет возможности удержать город против петлюровских банд, в штаб-квартиру северной группы явился граф Келлер и предложил пробиться на Кубань. Его штаб последовал за ним. Денежные суммы группы были уложены в чемоданы, которые офицеры отряда понесли на винтовках. Группа была уже готова к выступлению и только прибытия отряда полковника Чагина.

Авангард петлюровцев уже вступал в город. Он двигался по Фундуклеевской к Крещатику. Сразу не узнали, кто они. Генералу Келлеру было донесено, что по городу движется банда с погромными намерениями. Граф велел открыть по ней пулеметный огонь. Но банда оказалась частью петлюровского отряда. Граф Келлер понял, что он пропустил момент к отступлению, и приказал офицерам и солдатам распылиться по городу, а сам с адъютантом и денежными суммами направился в Михайловский монастырь. На предложение переодеться в немецкую форму и вместе с немцами оставить Киев, граф отказался расстаться с своей русской формой. Украинцы его обнаружили, арестовали и расстреляли вместе с адъютантом у памятника Хмельницкому, захватив денежные суммы северной группы.

Волнения в Одессе

Во время моего бегства в Одессу я находился в обществе ген. Всеволожского и н-ка его штаба Добрынского. Одессу охраняли добровольцы генерала Гришина-Алмазова.

Я остановился в гостинице «Виктория». Офицеры северной группы жили в «Коммерческой». При мне находились довольно крупные суммы денег, так как только деньгами и можно было что-нибудь добиться. По городу пошли слухи, что я много трачу. Однажды в мою дверь постучали. Двое вооруженных ручными гранатами людей ворвались в комнату, вручив мне письмо от известного грабителя Мишки Япончика, который в то время орудовал в Одессе во главе многочисленной банды. Бандит требовал от меня 15.000 рублей.

- Слушайте, - сказал я грабителям, - вы напрасно старались. - Я один из ваших. Пускай лучше Миша зайдет ко мне, и мы за стаканом вина все спокойно обсудим. Ржевский и Беляев, которых вы хорошо знаете, мои хорошие друзья, и мы совместно могли бы наладить хорошее дельце.

Удивленные тем, что мне известны отношения их предводителя Япончика к чинам генерала Гришина-Алмазова, Ржевскому и Беляеву, бандиты, получив от меня каждый по триста рублей украинками, смылись.

В кабаре еврейских артистов, которых содержал мой хороший знакомый Фишзон, я встретил Ржевского и Беляева. На вид они были большими друзьями. Я решил с ними подружиться, так как в противном случае, я не мог бы себя считать в Одессе в безопасности. Мы очень много пили. Во время беседы Беляев прошептал:

- Ты, Симанович, не бойся! При нашем уходе поднимется пальба, но для тебя не будет никакой опасности.

Закончив ужин, Ржевский не хотел идти пешком. Он взял извозчика и дружески с нами простился. При самой посадке в пролетку, Беляев вытащил свой револьвер и застрелил его. Ржевский даже не вскрикнул. Я спросил Беляева: «Почему ты его застрелил?»

- Я убил его потому, что он устроил заговор против Распутина, - ответил он.

Это была только отговорка. У Беляева были с Ржевским другие счеты. Ржевский поддерживал Япончика, с которым у Беляева возникли какие-то трения.

Убийство Ржевского, защитника Япончика, привело последнего в бешенство. Он узнал, что тот ужинал со мною и Ржевским в кабаре Фишзона и прислал туда двоих людей, которые обратились ко мне: «Не знаю ли я, где находится Беляев?» Я, не ожидая ничего худого, указал на него. Пришедшие, поблагодарив меня, под каким-то предлогом вызвали Беляева и на улице двумя выстрелами его прикончили.

Во время войны Беляев вместе со своим братом за какое-то преступление был приговорен к арестантским ротам. Его мать обратилась к Распутину и добилась царского помилования. В Петербурге Беляев посещал Распутина, который относился к нему благосклонно.