Расплата за ложь. Фартовые бабочки - [10]

— Не зря говорят, что дело не в деньгах, а в их количестве?

— Наверное, так.

— Слушай, Григорьич, а мне Шиферова нравилась. Ее голубые глаза — сплошное очарование. Как-то, заговорившись с ней, чуть кофеем не обпился. Подряд три чашки выхлебал. Даже голова закружилась.

— Закружить голову Клава может кому угодно. Шухарная особа.

— Ты, случайно, с ней… не шухарил?

Сидоренко засмеялся:

— Вячеслав Дмитриевич, я слабоумием не страдаю. С такой отчаюгой зашухари — мигом в трубу вылетишь.

— У Клавы слишком большие запросы?

— Не столько запросы, сколько… Непредсказуемая она.

— По мужской линии как?

— Как мартовская кошка.

— По-твоему это болезнь или распущенность?

— По-моему, распущенность, переходящая в привычку.

— Вот и я так же считаю! — войдя в роль, увлеченно заговорил Слава. — Очень жалко кобылиц репродуктивного возраста… пардон, хотел сказать «молодиц», которым следовало бы пополнять демографическую копилку России, а они вместо этого глушат водку, балдеют от наркоты и гибнут в расцвете лет бесплодными пустышками.

Сидоренко усмехнулся:

— Шиферова не погибнет. Ни водкой, ни наркотиками она не увлекается.

— Да?… А мне о ней рассказывали иное. Недавно ездил в Веселую Гриву на пруд карасей удить, — слукавил Слава. — Там рыбачил старик, словно паровоз дымящий самосадом из трубки. Вот он поведал, будто Шиферова, отмечая свой день рождения, напилась так, что прямо в нарядном белом костюме бултыхнулась в пруд. Представляешь, приехала к пруду в джипе с двумя парнями и…

— С какими парнями? — не дал договорить Сидоренко.

— У сидевшего в черных очках за рулем джипа лицо сытое — кровь с коньяком, а другой вроде тебя.

— Почему вроде меня?!

— Ну, это так… со слов старика. Сам-то я ни парней, ни пьяную Шиферову не видел.

— Сколько лет старику?

— Под восемьдесят.

— Ого-го! В таком возрасте человек уже имеет полное право на старческий маразм.

— Возможно. Словом, ты на дне рождения у Шиферовой не был?

— С какой стати мне там быть? Я даже не знаю, когда этот день. — Сидоренко насупился. — Слушаю тебя, Вячеслав Дмитриевич, и не понимаю: почему тебя так сильно заинтересовала в общем-то пустоватая Клава?

— Магазин ее в Веселой Гриве обворовали, — сказал Голубев.

— Давно?

— Позавчера.

— А при чем здесь я?

— Совсем ни при чем. Просто выясняю круг общения Клавы.

— Да она во всех кругах — своя.

— С крутыми «братками» дружит?

— Сказал же, со всеми на дружеской ноге.

— Дело в том, Николай Григорьич, что, спустя час-полтора после кражи, неведомый бандит застрелил вора и, похоже, забрал из его карманов украденные десять тысяч рублей.

— Вот уж… страсти-мордасти.

— Скажу больше: на месте убийства обнаружен обломок ласты от твоих «Жигулей».

— Не может быть! — бледнея словно полотно, воскликнул Сидоренко. — Мои «Жигули», абсолютно исправные, стоят в гараже.

— Знаю. Позавчера вечером на станции техобслуживания у них выправили передний бампер, поставили новую ласту и отрегулировали нарушенное схождение колес. Могу тебе показать изъятый у кассирши заказ-наряд, по которому ты заплатил за ремонт сто тринадцать рублей ноль-ноль копеек.

Побледневшее лицо Сидоренко стало покрываться нервными пятнами. Будто онемев, он уставился на Голубева немигающим взглядом.

— Ты никому не отдавал на прокат машину? — спокойно спросил Слава.

— Нет, не отдавал, — чуть слышно ответил Сидоренко. — Сам об пень долбанулся.

Неуверенно, сбиваясь с пятое на десятое, Сидоренко стал рассказывать, как позавчера очень неудачно съездил к Веселой Гриве за шампиньонами, которых, по словам соседа, возле бывшей колхозной дойки видимо-невидимо. Когда миновал по проселку небольшой лес и увидел истоптанный и изъезженный луг, понял, что там уже прошлась великая армия грибников и бродить по чужим следам нет никакого смысла. В расстроенных чувствах, машинально, доехал до вагончика у покосившейся изгороди. Хотел заглянуть в распахнутую дверь, но, услышав грубый разговор двух мужиков, торопливо развернулся и впопыхах проморгал заросший травою пень.

— Перед тем, как ехать к дойке, в Веселую Гриву не заезжал? — спросил Голубев.

— Заезжал, чтобы поточнее узнать дорогу к грибному месту, — Сидоренко потупился. — Магазин райпо был на замке, на деревенской улице — ни души. Поехал наугад, как подсказывал сосед, по проселку через лес у кладбища.

— Пасущееся стадо видел?

— Поодаль видел, но пастуха вроде бы не было.

— О чем мужики в вагончике говорили?

— Разговор походил на матерную брань. По-моему, оба они были вдрызг пьяные.

— Двое их было? — уточнил Слава.

— Слышал голоса двоих. Сколько на самом деле было человек в вагончике не видел.

— У тебя в машине, случайно, не завалялся самодельный пистолетик под малокалиберный патрон?

Сидоренко натянуто улыбнулся:

— Кроме перочинного складешка для срезания грибов, иного оружия не имею.

— Не обманываешь?

— У меня привычки нет обманывать.

— Есть или нет — время покажет. Об одном, Николай Григорьевич, хочу тебя предупредить: ложь к добру не приводит. За нее можно жизнью поплатиться.

— Я ни в чем не виновен.

— Бандиты плохо разбираются в правых и виноватых. Тех, кто даже случайно оказался свидетелем кровавых преступлений, они обычно убивают.