Расплата - [3]
Перешли в кабинет. Письменный. стол занят вазами, чашами. На журнальном столике, между креслами с высокими спинками, огромная хрустальная пепельница и фарфоровая фигура будды. В длинном шкафу за стеклом книги сверкают новизной переплетов — бордовых, синих, голубых, золотистых, красных. Нет серых и других унылых тонов.
Перебирает капитан Селезнев книгу за книгой. Закончил с первой полкой, принялся за вторую и за книгами обнаружил три исписанных блокнота. Побледнела Мария Петровна, прижимает борта халата к груди, скрывая дрожь пальцев. Закусил губу Мисюренко, зло взглянул на жену.
— Что за блокноты? — спрашивает капитан.
— Старье! — с деланным безразличием говорит Мария Петровна, — Работала продавцом раймага, боялась запутаться и вела свой учет. Давно надо было выбросить. Разрешите?
Вполне могла вести контрольные записи, но почему супруги так взволновались?.. Может, не такие уж и безобидные блокнотики? Капитан Селезнев объявляет:
— Блокноты изымаются!
— Эти цифры тоже изобличают в измене? — насмешливо ухмыляется Мисюренко.
— Возможно! — отвечает капитан.
— Видать, супруга любит заниматься шитьем, — замечает седоусый понятой, когда подошли к трем новым швейным машинам в деревянных футлярах.
— Одна — наша, другая — сына, третья — племянницы, — объясняет Мисюренко, злясь на дуру жену за копеечный бизнес.
В спальне капитан Селезнев обнаружил старинную шкатулку палехской работы, полную драгоценностей. Разглядывает золотую цепь с внушительным крестом, насмешливо выясняет:
— Наследство или сами дослужились до церковного сана?
— Подарок незнакомого атеиста, — отвечает в тон Мисюренко.
— Тоже подарки? — капитан передает понятым для осмотра три золотые цепочки и перстни с бриллиантами, один с графской короной, другой — с шестиконечной звездой.
Пусть забавляется! — не реагирует Мисюренко на реплики. — Не укусит. Можно сослаться на покойную тещу и мещанку жену. Осматривая восемь различных золотых обручальных колец, Селезнев теряется в догадках:
— Неужто сувениры к дням свадьбы?
— Хобби супруги, — невозмутимо говорит Мисюренко.
— Другой от такого «хобби» с голоду сдох бы, — крутит ус понятой, — а у вас запросто одно прирастало к другому.
— Потому что другой пропивает больше, чем стоят эти колечки, — огрызается Мария Петровна. — Нечего нас учить жить.
— Нехорошо, Мария Петровна, — журит капитан Селезнев. — Вы же не за прилавком. Да и там за такое не хвалят.
— А чего он вмешивается? — утихает Мария Петровна.
— Продолжим осмотр! — Селезнев достает из шкатулки золотые серьги и кольца с бриллиантами, изумрудами, рубинами. — У вас, Мария Петровна, изумительный вкус, — в руках Селезнева часы с браслетом. — Платина и бриллианты! Неплохо для скромного и честного советского труженика.
Николай Иванович ухмыляется. Нарочно заводит! Ничего не выйдет. Молчание — тоже золото.
Осматривает Селезнев трехстворчатый шкаф для одежды. Жмутся друг к другу дорогие костюмы, платья, дно шкафа занимают столбики шапок — пыжиковых, бобровых, каракулевых, попарно выстроена модная обувь, неношенная. За шкафом — пирамида картонных коробок, в них куклы, матрешки.
— Тоже для родственников? — выясняет седоусый мужчина.
Вылезают махинации Машки. А как хвасталась своим искусством коммерции! Заграничные компаньоны набрасывались на сувениры. Теперь эти набросились. Пусть набрасываются, главное — в тайничке. Только бы не нашли тот ящичек, иначе трудно придется.
Не спешит капитан Селезнев, простукивает стены, осматривает пол сантиметр за сантиметром. Дошел до окон, разглядывает раму, будто это антикварная ценность. Поскреб эмаль…
— Поаккуратней, гражданин начальник. Зачем портите рамы? — вырвалось у Мисюренко.
— Не беспокойтесь, Николай Иванович, наше учреждение возместит ущерб, — весело улыбнулся капитан и еще поскреб. Не ошибся; это не сучок, деревянная пробка. Извлек пробку — посыпались на пол царские золотые десятки.
— Николай Иванович, у вас не квартира, а музей драгоценностей, — замечает Селезнев.
— Не мои монетки, впервые вижу, — разглядывает Мисюренко золотые десятки. — Были бы мои — зачем прятать, на виду большие ценности.
— Полноте, Николай Иванович! — пожурил капитан. — Вы прекрасно знаете разницу между художественными и валютными ценностями. Наверное, не раз изучали восьмидесятую статью Уголовного кодекса.
— Не пришьете! В этой квартире до войны проживали евреи, вполне могли спрятать золото от фашистов-грабителей. Ищите евреев! — советует Николай Иванович.
— Не подскажете ли адресок? Вы же все знаете!
— Откуда! Все знать — ваша специальность, за это идет зарплата. Мне платят за труд, — отрубил Мисюренко, а в душе нарастает тревога: «На что намекает? Разыгрывает или…»
Капитан Селезнев, закончив считать золотые монеты, объявляет:
— Девяносто две штуки! Семен Васильевич, пожалуйста, пересчитайте, — обращается к седоусому понятому и продолжает осматривать подоконники.
Дались ему окна, давился бы золотыми монетами, — все более волнуется Мисюренко.
Подергал Селезнев подоконник, аккуратно потянул на себя и достал из тайника плоскую шкатулку, обтянутую черным сафьяном.
— Это тоже от неизвестных евреев?
Повесть отображает трагические события в лагере для еврейского населения во Львове — гетто Юденлаг, где за голды фашистской оккупации было уничтожено почти сто сорок тысяч человек. рассказывая о злодеяниях гитлеровцев, автор разоблачает сионистов — членов юденрата и полицейских, которые ради своего спасения отправляли на смерть тысячи людей.
«История эллинизма» Дройзена — первая и до сих пор единственная фундаментальная работа, открывшая для читателя тот сравнительно поздний период античной истории (от возвышения Македонии при царях Филиппе и Александре до вмешательства Рима в греческие дела), о котором до того практически мало что знали и в котором видели лишь хаотическое нагромождение войн, динамических распрей и политических переворотов. Дройзен сумел увидеть более общее, всемирно-историческое значение рассматриваемой им эпохи древней истории.
Книги завершает цикл исследований автора, опубликованных в Издательстве Казанского университета по македонской тематике. «История античной Македонии», часть 1, 1960; часть II. 1963; «Восточная политика Александра Македонского». 1976. На базе комплексного изучения источников и литературы вопроса рассматривается процесс распада конгломератных государств древности, анализируется развитие социальных, военно-политических и экономических противоречий переходной эпохи обновления эллинистических государств, на конкретном материале показывается бесперспективность осуществления идеи мирового господства. Книга написана в яркой образной форме, снабжена иллюстрациями.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.
Первая мировая война, «пракатастрофа» XX века, получила свое продолжение в чреде революций, гражданских войн и кровавых пограничных конфликтов, которые утихли лишь в 1920-х годах. Происходило это не только в России, в Восточной и Центральной Европе, но также в Ирландии, Малой Азии и на Ближнем Востоке. Эти практически забытые сражения стоили жизни миллионам. «Война во время мира» и является предметом сборника. Большое место в нем отводится Гражданской войне в России и ее воздействию на другие регионы. Эйфория революции или страх большевизма, борьба за территории и границы или обманутые ожидания от наступившего мира — все это подвигало массы недовольных к участию в военизированных формированиях, приводя к радикализации политической культуры и огрубению общественной жизни.
Владимир Александрович Костицын (1883–1963) — человек уникальной биографии. Большевик в 1904–1914 гг., руководитель университетской боевой дружины, едва не расстрелянный на Пресне после Декабрьского восстания 1905 г., он отсидел полтора года в «Крестах». Потом жил в Париже, где продолжил образование в Сорбонне, близко общался с Лениным, приглашавшим его войти в состав ЦК. В 1917 г. был комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте и лично арестовал Деникина, а в дни Октябрьского переворота участвовал в подавлении большевистского восстания в Виннице.
Перед вами мемуары А. А. Краснопивцева, прошедшего после окончания Тимирязевки более чем 50-летний путь планово-экономической и кредитно-финансовой работы, начиная от колхоза до Минсельхоза, Госплана, Госкомцен и Минфина СССР. С 1981 по 1996 год он служил в ранге заместителя министра. Ознакомление с полувековым опытом работы автора на разных уровнях государственного управления полезно для молодых кадров плановиков, экономистов, финансистов, бухгалтеров, других специалистов аппарата управления, банковских работников и учёных, посвятивших себя укреплению и процветанию своих предприятий, отраслей и АПК России. В мемуарах отражена борьба автора за социальное равенство трудящихся промышленности и сельского хозяйства, за рост их социально-экономического благосостояния и могущества страны, за справедливое отношение к сельскому хозяйству, за развитие и укрепление его экономики.