Расплата по чужим счетам - [4]

Мирослава встала, потянулась с кошачьей грацией и обронила:

– Все, мальчики, пора домой. Шуре завтра вставать рано, и день ему предстоит нелегкий.

Мальчики безмолвно подчинились. Добравшись до дома, Шура почувствовал, что общение с друзьями подействовало на него до такой степени благотворно, что в нем проснулся волчий голод.

– А мы ужинать будем? – спросил он робко.

Морис и Мирослава переглянулись и весело рассмеялись.

– Как же без этого, – сказал Морис, и вскоре в доме запахло тушеным мясом, овощами и земляничным зефиром.

После ужина они немного посидели молча на крыльце. В саду пахло черемухой и сиренью. Звезды мерцали так низко, что казалось, были нанизаны на ветви и сами представлялись диковинными цветками, распустившимися на деревьях.

Неожиданно зазвучал голос Мирославы:

Звезды низкие повисли,

Тихо цокает ручей.

Я вхожу в пространство мыслей,

В тишину ночных лучей.

В плавность медленного света,

В пену звездного ковша…

И едины до рассвета

Небо, Полночь и Душа.

– Чьи стихи? – спросил Шура, который был большим любителем поэзии и сам писал песни.

– Тетины. Сегодня утром мне на имейл сбросила.

– Угу, – отозвался Наполеонов.

Тетя Мирославы, Виктория Волгина, была известной писательницей. Она умудрялась сочинять не только стихи, но и детективы, романы, повести, рассказы о жизни, любви и даже пьесы.

* * *

В 9 часов утра Александр Романович уже сидел в своем кабинете, полдесятого в дверь постучали, и Людмила Куренкова неуверенно вошла в кабинет следователя.

– Здравствуйте, – как можно приветливее произнес Наполеонов. – Садитесь, пожалуйста.

Женщина вздохнула и села на стул, перекрестив весьма недурственные, на взгляд Александра Романовича, ноги, и тихо произнесла, глядя на свои сжатые руки:

– Я ведь тогда все сказала…

– Да вы не волнуйтесь, – улыбнулся следователь, – просто мне детали некоторые нужно уточнить. Вы ведь не против?

– Не против. Спрашивайте.

Шура посмотрел на милое, типично русское лицо Людмилы с вздернутым курносым носиком и россыпью веснушек.

Женщина смутилась…

– Вам идет, – улыбнулся Шура.

– Что?

– Веснушки, говорю, вам очень идут.

– Правда?

– Да, лицо у вас от них солнечное.

– Спасибо, – улыбнулась свидетельница и немного оттаяла.

– Вы, Людмила Сергеевна, в тот вечер, вернее, в ту ночь, с работы возвращались?

– Да, я напарницу свою подменяла. Мы дружим. А ей надо было…

– Это неважно, – приободрил ее Шура. – Вы не помните, который был час?

– Это не ночь уже была, – ответила она серьезно. – Светать начинало, я с работы ушла без двадцати пять, так что, – она запнулась, но, преодолев себя, продолжила: – Около пяти я его и нашла.

– И что вы заметили? На что обратили внимание?

– Я… я даже не знаю. Там кровь была. Я сильно испугалась! Какое-то шестое чувство подсказало мне, что он неживой, и я побежала. А во дворе был Иван Кузьмич. Я ему все рассказала, и он пошел посмотреть.

– А у вас был с собой сотовый? – спросил Шура.

– Да, в сумке.

– Почему же вы не вызвали «Скорую», полицию?

– Я… я не знаю, я так испугалась, весь разум из головы вылетел, и только страх, даже не страх, а ужас какой-то. Я ничего не соображала, пока не столкнулась с Иваном Кузьмичом.

– А потом?

– Потом он ушел, а я осталась со щенком.

– С каким щенком?

– Ну, Иван Кузьмич выгуливал щенка своего внука, он каждое утро его рано выгуливает, бессонница у него. Я его взяла, щенка то есть, и прижала к себе. Потом не помню, сколько времени прошло, пришел Иван Кузьмич и ваши сотрудники. Они меня тоже спрашивали, и я все рассказала.

– А вы часто ходите этой дорогой?

– Да, всегда.

– Вам ничего не показалось странным в лежащем мужчине?

– Нет, я его не разглядывала. Иван Кузьмич потом сказал… – Она покраснела до самых корней волос.

Наполеонов не стал заострять внимания на этом факте.

– А когда вы шли домой, вам навстречу никто не попался?

– Нет, никто.

– Может, вы слышали шум автомобиля за аркой или во дворе?

– Нет, только на дороге, но они всегда там идут, ночью их, конечно, меньше.

Шура тяжело вздохнул.

– Я ничем вам не помогла, – неожиданно для следователя расстроилась Куренкова.

– Ну почему же, ваши показания важны для следствия. Спасибо, вам, Людмила Сергеевна, за то, что вы выполнили свой гражданский долг.

– Я могу идти?

– Конечно. Вот возьмите пропуск.

– Спасибо, до свидания.

– До свидания, – улыбнулся Наполеонов, хотя ему было ох как невесело.

Второй свидетель появился в половине одиннадцатого.

Иван Кузьмич Фомичев решительным шагом прошествовал в кабинет, сел на стул напротив следователя и окинул его придирчивым взглядом.

– Я Александр Романович Наполеонов, следователь, – представился Шура.

– Иван Кузьмич Фомичев – гражданин, ныне пенсионер.

– Иван Кузьмич, я пригласил вас, чтобы задать несколько вопросов.

– Я так и понял.

– О совершении преступления вы узнали от Людмилы Сергеевны Куренковой?

– Да, от Люды. Она была не в себе от страха, я толком ничего не понял и пошел посмотреть. Зашел в арку, сделал несколько шагов и увидел его, позвонил по 03, потом по 02 и только потом заметил…

– Понимаю, – сказал Шура.

– Это понять невозможно, – проговорил Иван Кузьмич, – я много чего повидал за свою жизнь, но такое изуверство встречаю впервые.