Расплата - [30]

— И публика проглотила это?

— А почему бы и нет? — пожала она плечами. — Может быть, он и не лгал. Это Ахмед говорил, что хорошо знаком с ним. Вот и все, что мне известно наверное.

— Вы верите словам Ахмеда?

— Да, — закусив губу, сухо ответила она.

— И никто не опроверг версию Вадона?

— Опровергнуть Вадона? — вскинула голову Кельтум. — Он же министр внутренних дел, и полиция подчиняется ему. Поймите это ради Бога. Ахмед покончил жизнь самоубийством в присутствии свидетелей. Кто из полицейских осмелится причинять неприятности Вадону? В конце концов, — с горечью продолжала она, — Ахмед всего лишь араб! — и неожиданно разрыдалась.

Билл протянул руку через стол и накрыл ею руку девушки. Она ее не отдернула — уже какой-то прогресс.

— Простите меня, Кельтум, за назойливость и неумелость, но я ведь торговец произведениями искусства, а не детектив. И я не занимался ничем подобным после демобилизации. Мне действительно нужна ваша помощь. Посоветуйте, как мне связаться с Вадоном. У вас есть номер его телефона? А полиция? Они-то ведь по крайней мере расследовали это дело. Только бы убедиться, что там были свидетели. Кому было поручено расследование? Вас допрашивал кто-нибудь из полиции? Они представились вам? Показали свои удостоверения личности?

Она с трудом подавила рыдания, выпрямилась на стуле, отдернула руку. Потом утвердительно кивнула и вытерла слезы.

— Полицейский показал нам удостоверение личности. И у меня есть номер телефона Вадона.

У Билла брови поползли вверх: он не ожидал, что отпадет необходимость самому искать все это. Перехватив его взгляд, Кельтум презрительно рассмеялась.

— Министр позвонил нам по телефону. После несчастья с Ахмедом. Он хотел выразить нам свои соболезнования! — Она произнесла последнее слово с таким отвращением, будто одно лишь его звучание пачкало ее.

— И это все?

— Не знаю. С ним разговаривала мама, а вам ее французский язык известен. Но она догадалась записать номер его телефона. Я думаю, он рассчитывал, что мы позвоним ему.

— Я начинаю восхищаться Вадоном, — рассмеялся Билл. — В душе он относится к вам как к ничтожным арабам, но ни на мгновение не забывает, что вы еще и избиратели. Вы ему звонили?

— Нет, — покачала она головой. — А вот он звонил. Несколько раз.

— В самом деле? — подался вперед Билл. — И что же он сказал?

— Ничего. Он представился, и я сразу повесила трубку.

7

Все еще бледный, несмотря на загар, крепко сжав губы, Кристиан Вадон прошествовал через приемную в свой кабинет. Не проронив ни слова, даже не взглянув на секретаршу и на начальника канцелярии, сидевшего на краю ее стола и беспечно болтавшего с ней. Весело подмигнув секретарше, начальник канцелярии поднялся и последовал за Вадоном в его просторный, элегантно обставленный кабинет.

— Совещание было тяжелым, министр? — плотно прикрыв за собой дверь, томно спросил он.

Вадон стоял у письменного стола, уставившись на каштаны и безукоризненно подстриженные лужайки в министерском парке.

— Подонок он! — наконец проговорил министр, отвечая скорее собственным мыслям, а не помощнику. — Обращается со мной как с ребенком!

— Президент? — протяжно вопросил начальник канцелярии.

— Да! Президент! — прошипел Вадон, отвернувшись от окна. Его яростный взгляд обжигал лицо собеседника, стирая остатки иронии на нем. — Он говорил со мной так, словно я во время войны сотрудничал с немцами и был у них на посылках. Нечего мне перед ним оправдываться, ни перед ним, ни перед кем другим. — Он помолчал, тяжело дыша. — Он еще не знает, с кем имеет дело. — Вадон отвел глаза от помощника. — И никто из вас не знает, — шепотом прибавил он и уселся за свой роскошный стол. — Вы разговаривали с послом? — неожиданно спросил он.

— Ничем не могу порадовать вас, министр, — скривился помощник, садясь на стул. — Они отказываются от серьезных объяснений.

— Тьфу! — Вадон вскочил и снова уставился в окно. Его подвижное лицо подергивалось от злости. — Это на руку президенту. Ему только и нужно, чтобы из меня сделали дурака.

Помощник откинулся на спинку стула, скрестил ноги.

— Это выглядит нечестно с их стороны, — задумчиво проговорил он. — Если израильтяне не захотят объясниться с нами, то я понятия не имею, что нам делать. Возможно, он попытается договориться с ними.

Вадон со смешком отвернулся от окна.

— Да! И как вы могли вообразить себе такое? — Он снова сел за стол, положил холеные руки на чистый лист бумаги. — Да он уже считает чуть ли не ниже своего достоинства уговаривать премьер-министра. Что уж там какой-то посол…

Помощник подобострастно ухмыльнулся.

— Это чтобы все думали, будто парень уж очень старается, — растягивая слова, проговорил он. — И его предшественники были такие же. Все они одним миром мазаны.

— Тсс! — поджал губы Вадон и погрозил ему пальцем. — Люди еще примут вас за расиста. Разве вы не знаете, что израильтяне — наши друзья? Поговорю-ка я с ним сам, — прибавил он с явным отвращением. — Пусть телефонистка соединит меня.

Полминуты спустя тихо заурчал один из многочисленных телефонов. Вадон взял трубку, и тотчас же его мрачность сменилась широкой улыбкой.

— Посол? — сердечно проворковал он. — Как поживаете?