Расплата - [143]

Глава 37

– Я убью его голыми руками, – пробормотал Бенц, сворачивая с автострады на захолустную дорожку в заросшей местности. В основном тут преобладали карликовые дубы и сосны. – Если он тронет хоть волосок на голове Кристи или Оливии, клянусь богом, я оторву ему его долбаную башку.

Монтойя сердито смотрел на туманную ночь, курил сигарету и прислушивался к полицейской рации.

– У тебя не будет такой возможности. Я сам уложу его на месте, дружище. – Он похлопал по своему оружию. Хватит ли этого? Пока Монтойя выпускал дым из ноздрей, Бенц молча молился, чтобы им удалось их спасти.

Он прослушал запись звонка Джеймса. Полицейские из нескольких юрисдикции направлялись к дому рядом с рекой и менее чем в пятнадцати милях от Батон-Руж. Местная полиция была извещена, и они проникли в жилище Саттера, где обнаружили адрес еще одной его собственности... той, что находилась у реки, старая ферма, которой некогда владели Том и Фрида, приемные родители Саттера. Но полицейские отставали от Бенца. Благодаря «жучку», который он тайно установил за задним бампером машины Джеймса, он был к ферме ближе. Он слышал завывания других сирен, но они были далеко.

Пока под колесами его джипа проносились мили старого асфальта, Бенц молился: только бы не приехать слишком поздно.

Лишь бы Кристи и Оливия были живы. Его дочь значила для него все... все. Если он потеряет ее... у него комок подкатил к горлу. Он никогда себе не простит. Почему он не спас ее, когда была возможность? Почему он позволил ей одной вернуться в общежитие? Почему, почему, почему? Он сильно ударил по рулю, а Монтойя выбросил сигарету через приоткрытое окно. Бенц велел себе не думать о худшем. Кристи жива. Так должно быть. И Оливия. Ему было невыносимо больно, когда он думал о том, что и она находилась в руках этого чудовища и, возможно, уже мертва. Он был так холоден с нею ранее. Не просто сдержан, а придирчив и безжалостен. Он видел мольбу в ее глазах, не выраженную словами необходимость быть с ним, и отверг ее. Потому что боялся за свою дочь. Сердился за то, что Оливия была с Джеймсом.

А теперь... теперь он, возможно, уже потерял ее. Он до боли стиснул челюсти. В горле все горело. Оливия – почему он не доверял ей? Почему не простил ее? Почему не сказал ей, что любит ее, пока еще не было слишком поздно? А теперь две женщины, которых он любил, находились в ужасной опасности. Потому что ему не удалось их уберечь.

А как насчет Джеймса? Если верить «жучку», Джеймс проследовал за «Мерседесом» до фермы Саттера. Его жизнь тоже была в серьезной опасности. Все, кто был дорог Бенцу, попали в беду... их жизни находились под угрозой. Бенц старался не думать об ужасных деяниях, которые этот убийца уже успел совершить... о фотографиях, которые были у него в кабинете, и о кровавых сценах, запечатлевшихся у него в мозгу.

– Этот ублюдок отправится в ад, – сказал Монтойя, когда они завернули за угол и оказавшийся в свете фар скунс быстро скрылся в канаве. – А если у него еще и Марта, он пожалеет, что когда-то увидел ее. Или меня. – Монтойя взглянул на Бенца, и на этот раз в молодом человеке не было и намека на самоуверенность. В темной машине его лицо, освещенное лишь огнями приборной панели, было жестким от убежденности, а сам он – чрезвычайно серьезным. – Он отправится в ад, – поклялся он. – Даже если мне придется пойти с ним.

– Я с тобой, – произнес Бенц и ослабил дроссель, заметив поворот на тропинку, ведущую к ферме Саттера. В поднимающейся дымке фары джипа осветили ржавый почтовый ящик с открытой дверцей. Бенц весь напрягся, поворачивая руль.

Да поможет ему бог, если он опоздал.

– Помоги мне, господи, – прошептал Джеймс, осторожно продвигаясь по мокрой траве через разросшиеся кусты, окружающие здание. Туман был его прикрытием, страх – его спутником. Из высокого мрачного здания доносился собачий лай. Сердце Джеймса наполнилось отчаянием, но он заставил себя идти к двери. Его шаги приглушались мокрыми листьями и травой. Это, конечно, испытание. Бог проверяет его смелость.

Преимущество Джеймса – элемент неожиданности, но у него не было настоящего оружия, только лишь бесполезный сотовый телефон в кармане и флакон со стеклоочистителем, который он надеялся плеснуть убийце в глаза. Глупо. Еще один трюк телевизионных полицейских.

Вспомни Даниила и логово льва[30].

Может, он найдет что-нибудь подходящее внутри... дробовик, нож или... Сможет ли он сделать это? Сумеет ли забрать чужую жизнь? Это грех... Он добрался до двери и выбросил все обеты из головы. Он должен спасти Оливию... остальное не имеет значения. Он быстро перекрестился и, схватившись за ручку, толкнул дверь.

Она была не заперта и сразу распахнулась. Его мышцы болели от напряжения, когда он прокрался в темный коридор, в конце которого он увидел слабое свечение... мерцающую красную линию на уровне пола, красноватый свет, просачивающийся в щель под дверью. Оттуда доносились голоса и лай собак. Он осмотрел темные стены. Ничего подходящего в качестве оружия он не увидел, но имелась лестница, ведущая наверх в тихую густую темноту... Есть ли у него время? Осмелится ли он рискнуть несколькими драгоценными минутами, чтобы подняться по лестнице ради поисков какого-нибудь оружия? Он должен. В противном случае у него нет шансов.