Расписание школы жизни - [20]

Главное правило на кухне божеств – готовить только с мыслью, что ты готовишь для Бога. Только в этом случае Бог примет это подношение, и эта эмоция преданности и любви к Всевышнему передастся тем, кто попробует эту пищу после того, как она будет предложена Богу. Поэтому употребление прасада – пищи, приготовленной с мыслью о Боге и предложенной Ему, является секретом быстрого духовного прогресса. Бог – высший наслаждающийся, а мы – наслаждающие. Душа в чистом сознании наслаждается, доставляя удовольствие возлюбленному. Поэтому повара в храмах на кухне божеств никогда не пробуют то, что готовят – по крайней мере, до того, как это будет предложено Богу: поскольку мы готовим не для себя, для Него, – Он должен все пробовать первым. Тогда эта пища будет освященной.

Некоторые священники, чтобы сохранять чистоту мысли, дают обет никогда не есть то, что они приготовили – даже после предложения Богу – так их сознание будет на 100 % служением, без малейшей корысти. При этом, готовя для Самого Бога, они готовят шедевры, из лучших доступных продуктов. Это – высший пилотаж поварского искусства: готовить шедевры, не пробуя их! Так я и стал достаточно неплохим поваром: готовя для Бога. Если вы действительно готовите для Бога, вы просто не можете готовить что-либо, кроме божественно восхитительных блюд. Но я не давал обета не есть то, что сам приготовлю.

Однажды, готовя на кухне божеств, я чувствовал некоторые симптомы простуды, и я решил, чтобы не заболеть окончательно, приготовить что-нибудь поострее – в качестве лекарства для себя. Я как раз начал готовить чаунч – пряное масло, которым, как соусом, поливают готовые блюда – и, решив сделать еще один чаунч с имбирем поострее, поставил нагреваться на огонь две чаши с маслом. Начав класть в них специи, я вдруг решил сделать лекарственный чаунч также вкусным. Не заметив, как вышел из медитации на Всевышнего, я вдруг стал вспоминать, какие из пряностей мне больше нравятся, стал думать только о себе. И, кладя пряности в разные чашки, я думал: «Так… Чтобы не перепутать, что куда класть: это – Кришне, это – мне, это – Кришне, это – мне…»

Я до сих пор не понимаю, как это получилось, но, когда я снимал чашки с огня, одна из них вывернулась у меня из рук, и все находившееся в ней раскаленное пряное масло вылилось мне прямо на ногу, а в уме пронеслась «телеграмма»: «Это – тебе!» Поскользнувшись на пролитом масле, я корчась от боли, отдирал прилипшую к месту ожога одежду и, чувствуя, что это – реакция не просто на мысли, послал Кришне из сердца запрос: «Кришна!!! За что??!» – и тут же получил в уме ответ: «А помнишь, как ты раков варил??»

И я сразу же вспомнил, как, будучи школьником, живьем бросал в кипяток раков и с интересом смотрел, как они мечутся в кипящей воде, а потом прекращают движение и их панцирь из зелено-коричневого становится оранжево-красным. И пронзившая меня боль стала восприниматься мной совершенно иначе. Я понял, что заслужил быть брошенным в кипяток множество раз, но вместо этого я всего лишь ошпарил ногу. Воистину: «Если тебе должны были отрубить руку, ты порежешь лишь палец!» Но Кришна послал мне эту реакцию в нужный момент, и в этом уроке я прочно усвоил: 1) Не причиняй боль другим – они тоже чувствуют! 2) Готовя для Бога, не думай ни о чем другом.

Масляные ожоги – более тяжелые, чем ожог кипятком, поскольку поражают более глубокие ткани. В месте ожога на правом бедре у меня отвалился кусок кожи размером с ладонь, рана зажила полностью только спустя пару месяцев. Прошло 20 лет. Но я прочно запомнил, что, готовя для Бога, не нужно думать о том, как ТЫ насладишься едой.

Несколько лет назад со мной случилась еще одна, весьма поучительная история. Попав в одном райском месте под влияние романтических настроений, я решил немного пофлиртовать с одной девушкой, хотя и понимал, что это не очень хорошо. «Но, в конце-то концов, в наше время флирт – это норма общения, такое сейчас мало кто осуждает», – думал я, ведя с ней легкомысленные беседы. Я даже сделал ей массаж, хотя было понятно, что ответственных отношений она сейчас не хочет. Захотев произвести на нее впечатление, я решил сплавать до возвышающейся метрах в трехстах от берега скалы и нырнуть с нее.

Но моему «героическому» плану не суждено было осуществиться – не успел я толком отплыть от берега, как вдруг налетела большая волна и ударила меня о подводный риф, облепленный морскими ежами. Это было во много раз хуже, чем падение волка из «Ну, погоди!» на семейство ежей, потому что колючки у морских ежей намного длиннее и острее, чем у их земных собратьев и, кроме того, они очень ломкие и остаются под кожей. Волны бросали меня на этот риф снова и снова, прежде чем я смог, наконец, с ним расстаться. Когда я, наконец, смог добраться до берега, то, окровавленный, без сил просто упал на песок. Вся левая часть моего тела, начиная с ладони, которой я пытался оттолкнуться от рифа, была плотно покрыта колючками.

Прибежавшие из ближайшего кафе серферы были в ужасе – некоторые из их друзей умерли из-за того, что обломок такой колючки, попав в кровоток, дошел до сердца. Они стали булавками вытаскивать из меня эти колючки – однако проблема усугублялась еще и тем, что от ударов о скалы и пока я плыл назад к берегу многие колючки внутри меня раскрошились. Через три часа дело, начатое серферами, продолжил терапевт в местной клинике. Но и ему не удалось вытащить из меня все колючки, и ближе к полуночи надо мной колдовала уже целая бригада хирургов.