На вид Рите Лани можно было дать дет тридцать. И, насколько я понял, впечатление соответствовало действительности. Красавицей я бы ее не назвал, дурнушкой — тоже, сплошное среднее арифметическое. Словом, выйди вечером в Александровский сквер — там таких прогуливается девять из десяти. Бог знает, что сыскал в ней доктор Меряч, но это уже его личное дело.
— Меня зовут Марк Айле. Я частный сыщик. Клиент поручил мне поиски Виктора Меряча, что и привело меня к вам.
Мы сидели в маленькой, спартански обставленной гостиной двухкомнатной квартирки Риты, помещавшейся здесь же, в здании школы.
— Частный сыщик? — она удивленно посмотрела на меня. — А разве такое бывает? Я думала, Шерлок Холмс — это очень давняя история.
— Несомненно, — согласился я. — Однако — вот мой патент.
Она бегло глянула на запаянную в пластик карточку.
— А могу я поинтересоваться, кто ваш клиент? Кого, кроме меня, может волновать судьба Виктора?
— Его дальнего родственника, Фальстафа Пугоева.
— Никогда о таком не слышала.
— Насколько я понимаю, доктор Меряч сам не подозревал о его существовании.
— А откуда ваш Пугоев — так? — узнал об исчезновении Виктора?
— От полиции.
Собственно, кто кого расспрашивает? Но пока это было не столь важно. Лишь бы в конце концов сложился разговор.
— Выходит, полиции проще найти никому не нужного родственника, чем человека, попавшего в беду?
— Вы думаете, доктор Меряч попал в беду?
— А что еще я должна думать, если его ищет полиция?
— Они у вас уже были?
— Позавчера. Но я не смогла сказать им ничего полезного.
— Это их мнение или ваше?
— Мое. Но, думаю, они его разделяют.
Внешне она держалась достаточно спокойно. И в то же время даже на расстоянии чувствовалась бившая ее внутренняя дрожь. Бывают такие состояния, которые не всегда можно правильно истолковать, но ощущаешь их не менее явственно, чем страх или сексуальное влечение.
— И все-таки позвольте задать несколько вопросов. При этом должен предупредить, что вы имеете полное право не отвечать на них. Ответственность за дачу ложных показаний на вас сейчас не распространяется.
— Зачем вы это говорите? Я не собираюсь лгать.
— Я вас в этом и не подозреваю. Но таковы правила.
— Что же вас интересует?
— Прежде всего, мне важно понять, что за человек доктор Меряч.
— Это слишком общий вопрос. На многочасовую исповедь я сейчас попросту неспособна, а иначе о человеке не расскажешь, не правда ли?
— Не знаю. Это кто как.
— Я — так. Попробуйте задавать вопросы. Более конкретные вопросы. Может, так у нас что-то получится?
— Хорошо, давайте попробуем, Рита. Когда вы в последний раз видели доктора Меряча?
— Полиция уже спрашивала об этом. Две недели назад. В среду. Шестого июня.
— Где?
— У него дома.
— И с тех пор не встречались?
— Мы видимся не так уж часто. У него работа. У меня — тоже.
— И вас это устраивает?
— Когда не можешь изменить обстоятельств, их остается принимать.
— И все-таки?
— Н Виктора люблю. Этого не достаточно?
— Вполне, Рита. Простите мою настойчивость, но ведь вы хотите помочь найти доктора Меряча?
— Найдите — и к тому, что вы получите от своего клиента, я прибавлю столько же.
— Вряд ли. Я получу с него немало.
— Я найду любую сумму.
— К тому же это незаконно. Одно дело — один клиент.
Она в упор посмотрела на меня и вдруг сменила позу, быстрым движением закинув ногу на ногу — так, чтобы я смог оценить их по достоинству; оценивать, между прочим, действительно было что. Я начал понимать Меряча.
— Все равно я сумею отблагодарить вас, — произнесла она с этакой горловой дрожью в голосе и сразу испортила впечатление. Каюсь, разговоры мартовских кошек никогда не были мне по душе.
— Нет, — сказал я. — И оставим это. Тем более, что доктора Меряча я все равно ищу. И постараюсь найти.
— Прошу вас, найдите его! — Теперь в голосе было не мурлыканье, а явное предвестье слез. Господи, до чего же трудно иметь дело с женщинами! Я с радостью променял бы Риту Лани на добрый десяток Ярвилл.
— Но все-таки, Рита, что за человек доктор Меряч? Спокойный? Уравновешенный?
— Безусловно. Самый пунктуальный изо всех, кого я встречала.
— Способный на нелогичные поступки, неожиданную смену планов?
— Нет… Пожалуй, нет. Точно нет.
— Хорошо. Вы знаете, куда направлялся доктор Меряч в день своего исчезновения?
— Как куда? Сюда, ко мне.
— Тогда почему же не вы первой заявили в полицию? Почему это сделала только через три дня администрация института?
— А вы встречали когда-нибудь женщину, которая призналась бы, что мужчина собирался к ней и не приехал? Если это еще не муж, разумеется?
— Вы собирались пожениться?
— Не знаю. Скорее, да. Во всяком случае, я этого хотела. — На этот раз ее искренность была обезоруживающей.
Ну и переходы! Два самых бессмысленных занятия — по крайней мере, у нас в Биармии — предсказывать погоду и играть в карты с женщиной. Никогда не знаешь, что прольется с неба через два часа, и какой ход сделает партнерша через две секунды.
Словом, уезжая из «Детинца», я знал ненамного больше, чем вчера вечером. Было три часа. Расследование длилось уже ровно сутки, а не продвинулся я пока ни на шаг. Само по себе это не было трагедией: мне случалось топтаться на месте и неделями. Но в этой истории я чувствовал, нутром чуял какую-то гнильцу. И больше всего на свете мне хотелось поскорее из нее выкарабкаться. И податься к моим любимым херсонесским камням. На полпути к столице опять пошел дождь.
