Раскрутка - [3]

– Давай дальше, – сказал Девяткин. – Что ты сделал, когда ударил продавца?

– Я запер входную дверь изнутри, – сказал Перцев. – Перелез прилавок и забрал выручку из кассы. Деньги рассовал по карманам.

– Показывай, – приказал Девяткин.

Перцев перебросил ногу через прилавок и, оказавшись с его внутренней стороны, шагнул к кассе.

– Сколько денег ты взял? – Ефимов поправил очки в золотой оправе.

– Я не считал. Не до того было.

Перцев задумался, потер запястья. Только что с него сняли браслеты, чтобы он показал, как все случилось тем мартовским вечером, когда он сошел с электрички, отмахал пару километров от станции и оказался здесь, на дальней улице подмосковного городка. С одной стороны стояли желтые пятиэтажки жилых домов и корпус механического техникума, с другой – тянулся забор, за которым ржавели гаражные боксы, предназначенные под снос. По словам Перцева ругаясь последними словами, брел вдоль забора и прикидывал, в каком доме живет та бабенка, случайная знакомая, которая назначила ему свидание вчера в московском кафе «Парус». Да вот беда, бумажка с адресом той особы вывалилась из кармана. Перцев не запомнил ни телефона, ни номера дома. Только название переулка – Строительный и номер квартиры – десятая.

Уже гасли огни в окнах, он прошел улицу до конца, развернулся и потопал обратно. Что делать дальше, Перцев еще не решил. Домов в Строительном переулке – дюжина. Если заходить в каждый и звонить в десятую квартиру… Попробовать можно, но сначала бы неплохо промочить горло, чтобы согреться. В электричке по дороге сюда он махнул чекушку водки, но хмель уже выветрился. Перцев остановился возле строительного вагончика, поднялся по ступенькам вверх и толкнул дверь. Посетителей – никого, продавец Айвазян, сидел на стуле и листал вчерашнюю газету. При появлении покупателя отложил чтиво и поднялся на ноги. Решение созрело в бедовой голове Перцева за две-три секунды. Продавец не успел раскрыть рот, как оказался на полу с разбитой физиономией.

– Я заглянул в подсобку, вот в эту дверку, и увидел ящики с консервами, – сказал Перцев. – Это заняло всего несколько секунд, а когда я повернулся, продавец уже стоял на ногах. Он держал над головой увесистый топор. Он сделал шаг ко мне. Места тут немного.

– Совершенно верно, – кивнул следователь прокуратуры. – Полезная площадь торгового павильона ограничена.

Он снова склонился над бланком протокола, лежавшим на прилавке. Следователь прокуратуры был молодым парнем, это одно из первых убойных дел, что ему достались. Ефимов держался с достоинством и в синем форменном мундире, пошитом на заказ в ведомственном ателье, выглядел очень торжественно, как свадебный генерал. Он знал, что темно-синяя форма ему к лицу, она придает солидности и значительности, поэтому надел мундир, а не штатский костюм. Девяткин отошел к окошку и присел на стул, наблюдая, как, перекурив, направились к казенной «Волге» два оперативника с Петровки, приехавшие вместе с ним. Конвойные, доставившие сюда Перцева, спасаясь от дождя, спрятались в фургон ЗИЛа, в котором перевозили арестантов. И сейчас наверняка режутся в карты, дожидаясь, когда закончится эта байда и они, заковав подследственного в наручники, полетят обратной дорогой в родную тюрьму.

Ефимов строчил протокол. Продавщицы в застиранных халатиках, понурившись, стояли у двери. В эту секунду необъяснимая тревога облаком набежала на душу Девяткина. Показалось, что где-то рядом, совсем близко, его подстерегает смертельная опасность. Откуда появилось это чувство и куда пропало – не понять. Девяткин решил, что волноваться не о чем, ситуация под контролем.

– У меня не было выбора, – оживленно жестикулируя, говорил Перцев. – Вопрос стоял так: или он, или я. И на размышления – пара секунд, не больше. Когда рука с топором пошла вниз, я перехватил ее в запястье. Вот так… В левой руке я уже зажал самодельный нож.

Перцев показал, как именно перехватил руку продавца. Ефимов, расчехлив цифровой фотоаппарат, сделал несколько снимков, задал пару уточняющих вопросов и снова стал фотографировать Перцева. Продавщицы переглядывались, они живо представляли себе картину расправы, – и становилось страшно. В эту минуту бабы твердо решили писать заявления по собственному. Не ровен час в магазин ввалится еще один такой вот Перцев с ножом в кармане и тогда… Господи, спаси.

– Я ударил первым, под сердце. Клинок вошел легко, как в масло. Попал между ребер. Тогда этот малый выронил топор, осел на пол и повис на мне. И я нанес второй удар, в горло. Сбоку. Вот так… И все было кончено.

Перцев перевел дух и вытер ладонью выступившие на лбу капельки пота.

– Только запишите, что умысла калечить продавца, тем более убивать его я не имел. Лежал бы он себе спокойно, а не хватался за топор – и цел бы остался. Я защищал свою жизнь. Так и запишите.

– В момент убийства на вас были перчатки?

– Холодно, я их не снимал, когда вошел в этот сортир. Ну, то есть в магазин, – сказал Перцев.

– Ваши дальнейшие действия?

– Я хотел уйти, но тут вспомнил о ящиках с консервами, что лежали в кладовке. Короче, в ту пору я сидел на мели. Каждую копейку считал. А тут столько добра. И я подумал: почему бы не прихватить пару ящиков? Те, что подороже. Консервы – те же деньги. Сам не съешь, так двинешь кому. Я покопался в карманах потерпевшего. Вытащил связку ключей. В ящике прилавка нашел плоский фонарик. Наверное, тут часто отключали свет, вот и держали под рукой эту хрень.