Раскопай эту чертову могилу - [25]

Я замолчал, потому что фанера неожиданно треснула. Наконец-то я задел в нем что-то живое. Достойная восхищения выдержка изменила ему... если не лопнула совсем. Пока не соображу, чем именно я достал его — может, суть в том, что на этот раз я угрожал ему самому? Во всяком случае, фанера не просто треснула, она расщепилась. Лицо Черри внезапно исказил гнев, а вместе с тем — отчетливо проступил страх. Оно густо покраснело, затем приобрело какой-то необычайный желчно-багровый оттенок. Задыхаясь, будто его душили, брызгая слюной, Черри выплюнул несколько невнятных звуков. Потом, набрав в легкие воздух, он стал швыряться словами, словно гранатами из окопа.

— Ты... ты... сукин ты сын, Скотт... мерзавец... — Ораторские способности явно изменили ему; лицо по-прежнему искажала ярость, смешанная с удивлением и... страхом. Я бы мог, пожалуй, представить такую гамму чувств у человека, которому неожиданно сообщили, что его одновременно хватил инсульт, инфаркт и понос.

Гнев Черри произвел на меня на удивление успокаивающее действие. Ко мне вернулась способность думать, словно мой котелок поостыл на несколько градусов. Где-то в глубине продолжала побулькивать горячая лава, но извержение прекратилось.

Лежавшие на краю стола кулаки Черри были столь крепко сжаты, что костяшки пальцев совсем побелели. Он еще немного побрызгал слюной и умолк. Пальцы рук расслабились. Успокоившись, он достал из правого ящика стола длинноствольный револьвер и положил на стол перед собой.

— Свяжи его, — приказал он Поту. — Не хочет по-хорошему — не надо.

Пот достал клейкую ленту и снова скрутил мне руки за спиной. На этот раз я не стал лезть в бутылку и не проронил ни слова. Пот старался так, словно пеленал мумию, намотав ленту не только на запястья, но и до середины предплечий.

— Пусть теперь поостынет, — распорядился Черри и указал пальцем на деревянную дверь справа от себя.

Пот хлопнул меня ладонью по спине, подтолкнул к стенке, впихнул в комнату и с треском захлопнул за мной дверь. Я остался один.

Я слышал звуки движения, голоса, но, даже прижавшись ухом к двери, не мог уловить ничего внятного. Кроме дивана, двух заваленных каким-то барахлом кресел, длинного стола и шести деревянных, обтянутых черной кожей стульев, в комнате ничего примечательного не обнаружилось. Единственная дверь, и ни одного окна.

Медленно потянулось время — может, пять минут, может, десять. Постаравшись устроиться поудобней на диване, я прикидывал так и эдак, пытаясь уразуметь, что же эта банда собирается со мной сделать. По лбу и груди струились противные струйки пота. Сквозь стенку донесся приглушенный резкий хлопок. Похоже, оттуда, где стояла моя машина. Звук очень смахивал на выстрел. Кого-то прикончили? Не исключено, что меня тоже ждет пуля. Интересно, не отправил ли Черри Джейка на тот свет из-за разбитой пасти? Ведь пристреливают же лошадей, когда те ломают ноги. Нет, слишком мало надежды на такой исход. Однако звук выстрела заинтриговал меня. Собственно говоря, самое неприятное заключалось в том, что сейчас меня интриговало абсолютно все.

Джианномо Чиари. Конечно же я не ожидал встретить Джо Черри здесь — хотя если хорошенько поразмыслить над последними событиями, то ниточка вполне могла потянуться к нему. Кроме того, я подумал о букете блондинок у бассейна; единственное, что было достоверно известно о Черри, — у него привычка каждый раз появляться в самых дорогих ночных клубах и ресторанах в окружении юных красоток, причем исключительно блондинок. Поговаривали, будто внимание Черри иногда привлекала и брюнетка или шатенка из какого-нибудь кордебалета, которая вполне могла стать одной из его постоянных спутниц, но при неизменном условии — девушка сразу же превращалась в блондинку. Возможно, Черри просто любил контраст — его темные волосы против светлых, — но факт остается фактом: он не находил удовольствия в женском обществе, если цвет волос его подружек не варьировался от спелой пшеницы до платины. Как бы там ни было, везде, где появлялся чернявый Черри, его сопровождала бросавшаяся в глаза светловолосая красотка.

И на моем грешном пути попадалось немало блондинок. Да хоть бы троица из бассейна... однако даже яркое и живое воспоминание об их прелестях не помогало коротать время. Я не мог рассмотреть стрелки на часах, но мне показалось, что я торчу в этой изолированной комнате — сидя на диване или меряя ее шагами — не менее получаса. Что это? Средневековая пытка тишиной? Темнотой? Неизвестностью? Чтобы сидел здесь и потел?

Вот и сижу. Потею...

* * *

Дверь распахнулась, и в проходе выросла монументальная фигура Пота.

— Пошли.

Когда я сел в кресло перед столом Черри, он спросил:

— Как ты думаешь, теперь мы можем поговорить? Или предпочитаешь вернуться в комнату? Но теперь уже в компании с Джейком и Потом?

Джейк уже успел умыться. Или даже принял душ. Его жалкие волосы плотно прилипли к голове. Он переоделся — свежая рубашка, пиджак без пятен крови. Хотя это мало помогало; разбитый рот сводил на нет его старания приобрести приличный внешний вид.

— Что ж, можно и поговорить, Черри, — согласился я. — Но, учитывая обстоятельства, непринужденной светской беседы не обещаю.