Раскопай эту чертову могилу - [15]

Еще одна значимая находка ожидала меня в ванной. Там, приклеенный липкой лентой снизу к раковине, хранился несессер Дэнни. Отодрав ленту, я извлек небольшую коробочку и открыл откидную крышку. Внутри находилось то, что наркоманы называют инструментом. Практически полный набор, мне и раньше доводилось такие видеть. Он состоял из шприца с иглой, ложки с изогнутой ручкой, причем ручка устроена таким образом, чтобы чашеобразная ее часть находилась на полдюйма выше поверхности стола или пола и служила подставкой. Снизу ложка закоптилась от пламени спичек, с помощью которых подогревают наркотик для инъекций. Там же лежал плотный шнур, заменявший, по-видимому, жгут, клочок ваты и три маленьких растворимых капсулы из желатина, наполненных мелким белым порошком.

Я открыл одну. Никакого запаха. Сыпанув немножко порошка на язык, я почувствовал характерную для героина легкую горечь. Итак, три капсулы героина, три маленькие «пули» наркомана. Он не мог о них забыть, просто не успел воспользоваться.

— Упокой Господь твою душу, Дэнни, — вслух произнес я, глядя на них. Потому что, судя по всему, несчастного уже не было в живых.

Мне доводилось наблюдать наркомана по имени Грэйди, попавшего в очень критическую ситуацию. Пока вы своими глазами не увидите, что происходит с больным человеком, вам ни за что не понять, какая мерзкая штука этот безобидный на вид белый порошок. Но стоит вам увидеть хотя бы одного такого — всего только одного, находящегося на пути в ад, — и вы уже никогда не сможете спокойно относиться к статистике несчастий. Как правило, человек, а чаще всего подросток, соблазняется наркотиком лишь для того, чтобы испытать неведомый ему доселе кайф. Однако удовольствие скоро проходит, а жертва оказывается на крючке. Теперь доза нужна ему не для удовлетворения закрепившейся потребности, а для того, чтобы на какое-то время обманчиво почувствовать себя нормальным человеком. Нормальным условно — таким, каким он был до того, как начал колоться. И все это враки — о душевном подъеме, эйфории, эмоциональном возбуждении. А главное, ему все чаще требуется средство, которое может унять разрывающую его изнутри боль. То, что способно хоть как-то облегчить состояние, которое мрачно называют ломкой. Все чаще и все больше средства.

Как-то раз мне понадобились сведения, которые я надеялся получить от своего осведомителя, Грэйди. Он сменил место жительства, но я отследил его в самом вонючем и грязном гостиничном номере, какой мне только доводилось видеть. Там я его и дожидался. Грэйди, как я узнал, не ел уже три дня, но наркоманы не обращают внимания на подобные мелочи. А вот то, что он уже три дня не мог добыть героина, могло стоить ему жизни. Скрюченный приступом, Грэйди отправился попрошайничать — ниже пасть некуда, — чтобы наскрести на капсулу героина.

Когда он вошел в номер, то лишь мельком взглянул на меня, но ничего не сказал — просто не обратил на мое присутствие ни малейшего внимания. А возможно, и не заметил, не осознал, что я здесь. Он полез под кровать и извлек оттуда свой инструмент. Довольно дерьмовый наборчик: пипетка, игла для шприца, крышка от какой-то бутылки и клочок ваты. Он стонал, обливался потом, его била дрожь. Налив в металлическую пробку от бутылки колы немного воды, он расплескал ее и заплакал от нетерпения. Снова налил, ухитрившись пристроить крышку с водой на самодельную проволочную подставку. Высыпав белый порошок в воду, он зажег спичку и держал ее до тех пор, пока вода не закипела и героин не растворился. Грэйди плакал, из уголков губ на небритый подбородок стекала слюна. От него ужасно воняло.

Обычно наркоманы насаживают иглу на кончик пипетки, закрепляя ее при помощи пластыря или виниловой трубочки, затем растворенный в воде наркотик сквозь фильтр из ваты всасывается через иглу в пипетку. Однако Грэйди не мог ждать ни одной лишней секунды. Кончик пипетки у него обломился, образовались зазубренные острые края. С трудом справившись с дрожью, он набрал теплый раствор героина в пипетку, затем нетерпеливо вонзил ее щербатый конец себе в руку, прямо в вену. Проделывал всю операцию Грэйди на коленях, да так и застыл в молитвенной позе. По его руке в ладонь яркой струйкой медленно стекала кровь.

Когда наркотик подействовал, он поднялся, подошел к грязной, смятой постели и сел.

— Привет, Скотт. Ты давно здесь? — лениво растягивая слова, спросил он.

Вполне дружелюбный парень. Довольный и умиротворенный. Но я знал, да и Грэйди тоже: попытайся я хоть чем-то помешать ему в минуты священнодействия, он запросто мог бы прикончить меня. Если бы сумел. Застрелить, зарезать, размозжить мне голову — все, что угодно, все, что оказалось бы ему под силу. И не потому, что он озверел, обозлился лично на меня, нет — просто за то, что я оказался у него на пути, мешая вырваться из мучительного ада в очередной раз. До следующего раза. И еще до следующего...

* * *

Теперь уже не помню, получил ли я от него информацию, за которой приходил; однако в моем сознании навсегда запечатлелся облик самого Грэйди. Я знал его около пяти лет; когда мы впервые встретились, он был молодым, подающим надежды адвокатом. Чистенький, аккуратный, с ясным взглядом. Сначала попробовал марихуану. Потом — героин. Он считал себя волевым парнем, который сможет держаться под контролем. И сломался.