Расколотый идол - [12]

Но их главарь строил иные планы. Глядя в перекошенное злостью лицо киммерийца, на огромную лиловую шишку посередине лба, Пузо улыбнулся, как ему самому казачин, дружелюбно и ободряюще.

— Остынь, кипяток, — сказал он, — Здесь тебе не цирк, если так охота корчить из себя пещерное чудовище, зачем было шкуру сбрасывать?

Шайка заржала.

— А у него линька началась, — хихикая, пояснил Маагр. — И к тому же блохи заели.

— Ты, Конан, правда, расслабься, — посоветовал Ахамур еще добродушнее. — Разговор нам с тобой серьезный предстоит. Присядь, успокойся. Может, хочешь горло промочить? — Он щелкнул пальцами. — Вина гостю!

Один из приспешников подскочил к клетке, просунул между прутьями кубок с вином. Он был осторожен, но все-таки не учел тигриной ловкости и стремительности пленника.

Конан наступил ему на предплечье, опустился на корточки, аккуратно, чтобы не разлить вино, забрал кубок у верещавшего от боли бандита и оглушил его ударом огромного кулака по макушке.

Только после этого он последовал совету Пуза — сел и успокоился.

А ты и впрямь шустрый, — удовлетворенно заметил Пузо.

— Хочешь мне что-то предложить, — сообразил Конан. Глотнув вина, он спросил: — Работенку?

— Точно. — Ахамур сузил глаза. — И догадливый.

— Тут любой дурак догадается. Слыхал я, что ты меня ищешь, да решил, посчитаться хочешь. Выходит, ошибся я. Если б ты на меня зуб держал, просто подослал бы убийцу, и дело с концом. Все знают, Пузо — дядька крутой, пустого риска не любит. Нет, раз уж ты за меня так серьезно взялся, раз велел холуям отбить меня и через полгорода на себе тащить, — значит, нужен я тебе.

Пузо согласно кивнул. Ему нравился этот юноша, приглянулся, когда, сбежав от Губара, попросил у него убежища. Только независимый нрав киммерийца помешал сразу взять его к себе телохранителем. Главарь бандит решил хорошенько присмотреться к чужестранцу. Приказал своим людям оберегать его и все разумные просьбы выполнять. «Если не подойдет он мне, — решил он тог, выдам Губару». Но Конан вскоре сбежал, так и оставшись для него загадкой.

— Вот и хорошо, что не надо нам ходить вокруг около. Поговорим о деле.

— А вот так не пойдет, — заупрямился Конан. — Не будет никаких разговоров о деле, пока ты меня из клетки не выпустишь.

— Выпущу, непременно выпущу, — пообещал Пузо, как только мы с тобой поладим. А и не поладим, все равно выпущу. Отвезут тебя за ворота и в ров скинут. Мертвого конечно. На что ты мне, живой, будешь нужен?

Конан предпочел ответить угрюмым молчанием. Сочтя его за признание довода неопровержимым, Ахамур хлопну в ладоши.

— Все — кыш! Хватайте жратву и бегом отсюда! Паквид, Маагр, это и вас касается…

Маагр подобострастно закивал и рысью кинулся к выходу из сада, Губар встал и удалился неторопливо, степенно, пряча от взора Ахамура перекошенное гневом лицо. Ему нисколько не понравилось, что Пузо явно причислил его к своим холуям.

— Эй! — крикнул Пузо вслед приспешникам. — А это мне выносить прикажете?

Четверо поспешили назад, ухватили за руки и за ноги все еще не пришедшего в себя товарища и бегом вынесли из сада. Ахамур проводил их безучастным взглядом и повернулся к Конану.

— Вот что я тебе скажу, голубок. Мы с тобою не первый день знакомы. В этом вонючем городишке меня каждая собака знает и подтвердит мои слова, если вдруг усомнишься. Есть у меня два главных правила, я им с малолетства следую. Наверное, я их с молоком матери впитал, за что буду до гроба благодарен шлюхе, которая меня родила. Никому не уступай и ничего не забывай. Вот такие нехитрые правила. Смекаешь, к чему я клоню?

Конан, разумеется, отрицательно покачал головой. — Знаешь, бывают в жизни случаи, когда тебя припрут к стенке и даже не рыпнуться. Кажется, пиши пропало. Выпало с тобой такое?

Киммериец кивнул.

— Ну, и как же ты выкручивался? — поинтересовался Пузо.

— Да по-разному, — уклончиво ответил Конан.

— Выслушивал, наверное, претензии, а потом бил недруга по башке, как сегодня моего недоумка, и уходил преспокойненько, верно?

— Бывало и так.

— Вот то-то и оно. — Пузо с глубокомысленным видом поднял толстый волосатый палец. — Не бывает безвыходных положений. И не бывает единственного выхода, этакой мышиной норки, в которую тебе дадут протиснуться, если по-быстрому скинешь жир. Знал бы ты, парень, сколько раз всякие друзья-приятели приставляли ножик к моему горлу и говорили: ну давай, Ахамур, худей. А то больно у тебя живот велик, ты им чуть ли не полгорода накрыл. Выбирай: или ты покойник, или отдай нам все, что нажил праведно и неправедно, а потом забейся в норку и сопи себе на здоровье, только носа не кажи. Много их было, ой, много! И где они все? А я — вот он, винцо попиваю, девочек щупаю и половиной шадизарской сволочи помыкаю. И с тобой имею честь беседовать. И никто никогда, — назидательно заключил Пузо, — не заставлял и не заставит меня пойти наперекор моей совести.

«Было б чему идти наперекор», — усмехнулся про себя Конан.

— Вот и сейчас нашелся приятель, — сказал Ахамур, — который меня припер к стенке. Правда, этот не требует, чтобы я с ним поделился деньгами и властью. Ни то, ни другое ему не нужно. Странный тип, не правда ли, Комли?