Раскаленная стужа - [2]

– Остановитесь! – наконец воскликнула она, нарушая молчание. – Я не двинусь дальше, пока не узнаю, что вы хотите от меня.

Лорд Бенфилд, обернувшись, грозно посмотрел на свою дочь.

– Замолчи, девчонка, – прорычал он, – а не то снова попробуешь моего кулака.

Она машинально подняла руку к лицу и потерла уже проступивший синяк на скуле. Ее глаза сузились. Твердым голосом Ровена спросила:

– Почему?

– Почему, почему, – передразнил он. – Тебе мало того, что я нашел тебе в мужья могущественного, богатого лорда с владениями? Ему все равно, что ты переросла, главное – ты еще можешь иметь детей!

– Как приятно, – огрызнулась Ровена. – Ему известно, что я бесприданница? Или вы еще не сообщили ему эту новость?

– Девочка, ты унаследовала все имущество своего деда по материнской линии.

– Все? Я? – в величайшем изумлении воскликнула она. – А как же Филиппа?

– Филиппа? – Смех отца был странным и неожиданно визгливым. – Ее муж может оставить себе то, что она взяла с собой, когда они поженились. Тебе отходит все остальное.

– Если у моей матери было наследство, то она позаботилась бы о том, чтобы я ничего не получила, а все отошло бы ее любимице. Как вы можете отдать мне то, что принадлежит Филиппе?

– Твоя мать не может ничего наследовать, воля отца запрещает ей прикасаться к чему бы то ни было из его имущества.

Лорд Бенфилд замолчал, по-видимому смакуя мысль о таком унижении своей жены.

– Есть еще кое-что, – сказала она твердо, в ее голосе прозвучали повелительные нотки. – Расскажите мне, почему эти владения не разделены между мной и моей сестрой? И почему я не могу взять то, что мне принадлежит, чтобы купить себе место в монастыре? Почему я должна выходить замуж?

– Не говори со мной таким тоном, дрянная девчонка.

Отец снова поднял кулак.

Ровена только отмахнулась от него.

– Да бросьте вы ваши угрозы! Я не ребенок, чтобы меня пугать. Мне уже двадцать один год! Если вы изобьете меня до бесчувствия, то не причините большего вреда, чем уже сделали.

– Как ты смеешь? – выдохнул он.

Ровена оборвала его, прежде чем он смог продолжать.

– Да, смею, потому что я уже мертва. Отец, эта свадьба непременно убьет меня, как летний зной иссушает весенний цветок. А теперь, – продолжала она, – вы скажете мне, почему я оказалась единственной наследницей?

– Подумать только, и я пожалел тебя, – с трудом выговорил лорд Бенфилд.

– Пожалел меня? – Она задохнулась от гнева. – Если такова ваша жалость, да смилуется Бог над моей душой. Отец, выдержит ли ваша гордость такой удар, если мой будущий муж проклянет вас за то, что вы сделали с ним?

– Как так? О чем ты говоришь? – ухмыльнулся он. – Передо мной стоит девица, которая, даже облаченная в грубую монастырскую одежду, достаточно миловидна и хорошо сложена, чтобы вскружить голову любому мужчине. В чем твой недостаток?

– В этом, отец, – ответила она, дотронувшись до виска тонким пальцем. – Здесь. Я не смела мечтать о браке, потому что Филиппа была старшей дочерью. Разве сейчас, в год 1194 от рождения Господа нашего, вторая дочь не обязана постричься в монахини? Но я не отчаивалась! Я научилась читать, писать и подсчитывать колонки цифр, предвидя, что когда монастырь станет моей жизнью, я буду занимать более высокое положение, чем простая монахиня. Гордость – мой грех потому, что я жаждала власти, которую церковь могла дать мне. В конце концов я смирилась и прикусывала себе язык, когда монахини насмехались надо мной, потому что вы все равно не позволили бы мне дать обет. Я терпеливо ждала своего времени, потому что знала… – Она сглотнула, а потом разом потеряла все свое притворное спокойствие. – А сейчас, – крикнула она, – вы отрываете меня от всего того, о чем я мечтала, и заявляете, что это из жалости ко мне! Я говорю, что вы лжете. Почему вы так поступаете? Я хочу знать, почему?

– О, избавь меня от своей злобы. – Отец улыбнулся жесткой улыбкой. – Что бы ты ни говорила, это не помешает твоей свадьбе.

Ровена не могла больше сдерживать себя.

– Будьте вы прокляты! – Она ударила его, но руки Ровены натолкнулись на металлические доспехи. – Убейте, убейте меня теперь же – и покончим с этим! Лучше мне умереть, чем стать женой нелюбимого мужчины. Лучше умереть, чем быть вашей наследницей. Будьте вы прокляты, прокляты! – бушевала она, схватив за плащ, как будто могла принудить отца изменить свое решение. – Скажите мне, почему?

Лорд Бенфилд отступил от дочери на расстояние вытянутой руки.

– Потому что, – сказал он искаженным от ярости голосом, – потому что Филиппа – незаконная дочь твоей матери. Ха!.. – Он откинул голову и расхохотался. – В конце концов тайное становится явным. Старик умер, и больше нет причин, чтобы скрывать правду.

Его улыбка была холодной и жестокой.

– Филиппа – чужое отродье, и я не признавал ее, когда женился на твоей матери. Она не имеет права наследования. Ты, – сказал он с изменившемся выражением на лице, – мой единственный законный ребенок.

Он повернулся на каблуках и потащил Ровену к дальней стене зала. В этой стене была дверь, единственная дверь с замком. Это была собственная спальня лорда Бенфилда. Он втолкнул дочь туда, будто она была для него не больше, чем сноп пшеницы, и захлопнул дверь. Ключ заскрипел в заржавленном замке.