Расизм и антисемитизм в гитлеровской Германии. Антинацистское Сопротивление немецких евреев - [69]
Однако в многотомном архивном деле ЦА ФСБ «Монастырь – Курьеры – Березино» нет упоминания о том, что «Гейне» имел в германской разведке псевдоним «Макс»[344]. Этой путанице, десятилетиями вводившей историков спецслужб в заблуждение[345], они обязаны британскому контрразведчику и советскому разведчику Энтони Бланту, который под именем «Макс» объединил разные сведения о военных секретах СССР, переданные германскими агентами по радио и перехваченные англичанами. С помощью членов кембриджской группы К. Филби, Э. Бланта и Дж. Кэрнкросса чекистам было известно все, что знали о «Бюро Клатта» британские спецслужбы[346].
Нацисты подозревали Клатта в связях с британской разведкой. В 1944 г. он и сотрудники его «Бюро» были арестованы гестапо. Но доказательств «измены» обнаружено не было. Не удалось также доказать, что Клатт присваивает казенные деньги, предназначенные на разведывательные цели. Однако подозрения в отношении Клатта нарастали; в конце концов, в феврале-марте 1945 г. он был арестован нацистами второй раз. Вопреки строгому указанию Гитлера «убрать из разведки всех евреев», Каудер оставался единственным из них. За него по просьбе начальника отдела иностранных армий Востока Р. Гелена вступился сам начальник Генштаба сухопутных сил генерал-полковник Г. Гудериан: «Информация Клатта необходима для продолжения войны на Востоке. Другими источниками мы не располагаем»[347]. Среди «защитников» Клатта оказался и начальник внешней разведки СД бригадефюрер СС В. Шелленберг, ведомству которого после провала заговора против Гитлера 20 июля 1944 г. и ареста адмирала Канариса была подчинена военная разведка: «Мне приходилось отчаянно бороться за то, чтобы защитить такого ценного сотрудника от Мюллера (шефа гестапо. – Б. X), а также оградить его от зависти и интриг, бытовавших в моем управлении и в штабе ВВС», – вспоминал он[348].
В третий раз Каудера в мае 1945 г. арестовали уже американцы, которых он убедил в своей полезности; разведке США он служил до конца 1948 г.
Большая же часть сотрудников «Бюро Клатта» после войны оказалась в советском плену. Шифровальщица Валентина Дейч на допросе в МГБ СССР 25 июня 1947 г. рассказала, что когда в феврале 1945 г. ее допрашивали в гестапо, то требовали показаний о разведывательной деятельности Клатта и заявляли ей, «что Клатт авантюрист, обманщик, стоивший Германии огромных денег». Его псевдоним «Макс» объяснялся очень просто: материалы о России Клатт называл «Макс», данные об английских войсках на Ближнем Востоке – помечал как «Мориц»[349]; сведения о Турции обозначались «Анкер» и «Анатоль», а о Египте – «Ибис»[350]. Анализ результатов радиоконтроля, который продолжался с середины 1942 г. до января 1945 г., показал, что полностью или частично достоверными были лишь 8 % переданных Клаттом сообщений о СССР[351]. Из 61-страничного меморандума МГБ СССР по делу «Клатт-Макс», на основе которого в июле 1947 г. было подготовлено спецсообщение на имя И.В. Сталина, следовало, что Каудер лишь создавал видимость активной работы: он раздул штаты своего «Бюро», покупал квартиры и автомашины, создавал приемно-передаточные пункты для радиостанций, которые никогда не функционировали, приобретал золото и драгоценности, спекулировал паспортами и визами, делал много других, по сути, ненужных вещей. Все это было ему необходимо для сокрытия фактического обмана абвера.
Клатт умело водил за нос абвер и гестапо. В этом, видимо, и заключается секрет его предприятия. Каудер, над которым постоянно висел подвешенный нацистами Дамоклов меч физического уничтожения, вряд ли мог работать на них по идейным соображениям. В сотрудничестве с абвером Каудер как представитель преследуемого национального меньшинства видел для себя и своей семьи возможность спасения, а потом и обогащения. Все дело Каудера-Клатта оказалось мистификацией огромных масштабов, доставившей головную боль как англичанам, так и русским, а в конце войны – и прозревшим немцам.
