Расцвет магии - [63]

* * *

Декабрь принес с собой первый снег и подготовку к празднованию Йоля, Рождества, Нового года. И к грядущей битве. В Нью-Хоуп развешивали гирлянды с венками, украшали деревья, жгли камины, делали подарки. И без устали тренировались.

В ясный зимний полдень сочельника Фэллон явилась встретиться с Арлис и взглянуть на ее еженедельный эфир.

– Замечательная завершающая речь! Вдохновляющая и дарящая надежду.

– Когда еще и испытывать надежду, как не на Рождество? Чак, позволишь нам поговорить наедине?

– Без проблем. Мне еще подарки надо прикупить. Харгроув тоже берет выходные, – добавил хакер. – Планирует устроить умопомрачительную вечеринку для всех важных шишек в его чертовой диктатуре. Ничего важного сейчас почти не говорят, но мы все равно слушаем.

– Пусть едят, пьют и веселятся, – недобро усмехнулась Фэллон. – Их время подходит к концу.

Когда Чак вышел, Арлис встала и принялась мерить шагами подвал.

– Я послушала все важные моменты из записей с жучков. Ты знаешь, что Харгроув считает сделку с Уайтом почти заключенной?

– Они не успеют обо всем договориться до того, как мы нанесем удар.

– А как насчет плана убить главу Праведных воинов после подписания соглашения и свалить все на нас, обеспечив козла отпущения для показательной казни?

– Этого не произойдет.

– Правительство сообщало много ложной информации во время распространения Приговора, – произнесла Арлис, продолжая ходить по подвалу, периодически поднимая и разглядывая коллекционные фигурки Чака, а затем ставя их на место. – Однако тогда это было спровоцировано попыткой, пусть и неудачной, сдержать панику. Мне хотелось бы так верить. Но то, что я услышала сейчас, ничуть не напоминало прежнюю ситуацию. Харгроув – психопат и такой же фанатик, как Иеремия Уайт. – Она махнула рукой в сторону мониторов, и на лице ведущей Фэллон заметила печаль и сомнение. – Понимаю, почему нельзя рассказывать людям полученную с помощью прослушки информацию, но сейчас мне кажется, что время обратилось вспять и я вновь сижу перед камерами в Нью-Йорке и сознательно обманываю зрителей.

– Ты не обманываешь, а пока придерживаешь стратегически важные данные. Как только мы захватим Вашингтон, то можно будет сообщить все известное нам.

– Говорю же, я понимаю причины. И даже согласна с ними. Мой сын, мой Тео, отправится на войну, – Арлис прижала пальцы к дрожащим губам, но отмахнулась от Фэллон, когда та сделала попытку приблизиться. – Я в ужасе, хотя и знаю, что Уилл присмотрит за нашим мальчиком. Но это не успокаивает меня, ведь в сражении может случиться все. И старший сын Рейчел тоже будет участвовать в бою.

– Знаю. Мы недавно с ней беседовали. И собиралась поговорить с тобой еще до того, как ты сама меня позвала. У меня нет детей, но я понимаю, каково вам приходится, потому что замечаю отражение того же страха на лице мамы и чувствую, насколько ей тяжело.

– Я верю в тебя. Верила еще до твоего рождения, когда у Ланы только появились видения. Всегда верила в тебя. – Арлис тяжело вздохнула. – Я знаю, почему Тео отправится на войну. Знаю, почему нельзя пока сообщать в эфире об ужасах, задуманных Харгроувом. Но я могу рассказать о том, что мы предприняли по этому поводу. Возьми меня с собой, когда нанесешь удар по Вашингтону.

– Но ты можешь вести вещание и отсюда, – попыталась отговорить журналистку Фэллон.

– Только с чужих слов и то с задержкой. Этого недостаточно, – со сталью в голосе возразила Арлис. – Я отправлюсь с вами, чтобы рассказывать и показывать зрителям все происходящее, без прикрас. Они своими глазами увидят карантинные центры и лаборатории, из первых рук узнают, что творят приспешники Харгроува и он сам. Узнают о настоящей Избранной. Многие люди верят только тому, что видят. Прямая трансляция станет важным шагом для вербовки.

– Вы обсуждали это с Уиллом? – уточнила Фэллон, а в ответ на ледяной взгляд Арлис лишь закатила глаза. – Не из-за того, что он мужчина, а из-за того, что он является твоим партнером и командующим войсками.

– Ладно, поняла. Да, мы обсуждали это. Он не сумел меня переубедить. И ты не сможешь.

– Даже не собираюсь. Ты подруга мамы, и я верю в тебя. Верила еще до того, как мы встретились лично, по ее рассказам. Но Чака брать с собой нельзя.

– Я понимаю. Ему это не понравится, но он и сам осознает, что слишком нужен здесь. И еще кое-что.

– Что?

– Я хочу взять интервью у Харгроува после его пленения. Ты планируешь захватить его живым, верно? Если он не погибнет в сражении, позволь расспросить его на камеру.

– Ну, это легко устроить. Я согласна.

Выйдя на улицу, Фэллон остановилась на тротуаре, вдохнула морозный зимний воздух и принялась наблюдать, как малыши лепят снеговиков во дворах. На многих дверях висели венки, а некоторые окна украшали сделанные вручную подсвечники. Чуть издалека доносились радостные голоса детей, которые в честь каникул катались на санках или бросали друг в друга снежками.

Один из них врезался в спину Фэллон. Она резко обернулась. И едва не вздрогнула, заметив Дункана. Он приближался, отряхивая руки.

– Только тру́сы наносят удар в спину.

– Либо те, кто хочет увеличить шансы на успех, – ухмыльнулся парень. – Возможность подвернулась слишком заманчивая, я не мог не воспользоваться ею.