Расцвет и закат Сицилийского королевства. Нормандцы в Сицилии. 1130–1194 - [39]

Более того, когда Гвискар спасал Григория из замка Сан– Анджело, он не просто исполнял долг вассала; в этом была политическая необходимость. Предоставив папу его судьбе, он фактически открывал императору путь на юг. На сей раз врагами папы являлись римляне, борьба затрагивала исключительно город и его ближайшие окрестности. Имперская угроза по-прежнему существовала, но пока оставалась чисто гипотетической. У преемника Лотаря, Конрада Гогенштауфена, были свои заботы. Его избрание королем Германии в обход притязаний Генриха Баварского вновь разожгло давнее соперничество между двумя домами – ту нескончаемую борьбу Вельфов против Гогенштауфенов, гвельфов против гибеллинов, из-за которой Германия и Италия в ближайшие столетия не раз оказывались залиты кровью. Даже теперь, через семь лет после восшествия на трон, Конраду стоило больших усилий на нем удерживаться.

Это не означает, что Италия его не интересовала. Имперская коронация могла укрепить его политические позиции, как она укрепила позиции Лотаря до него; а за Римом лежал Палермо, являвший собой еще более соблазнительную цель. Мысли об этом сицилийском разбойнике, который, невзирая на постоянные попытки его изгнать, в течение пятнадцати лет претендовал на господство над огромной частью имперской территории, вызывала привычную досаду; кроме того, Конрад знал очень хорошо, что смутьяны Вельфы не смогли бы вести борьбу столько лет, не получай они огромных субсидий от прислужников Рожера – об этом факте ему регулярно напоминала жалкая горстка изгнанников из южной Италии, ошивавшихся при его дворе, в которую входили, среди прочих, Роберт Капуанский, граф Рожеер из Ариано и брат Райнульфа Ришар. Конрад не простил папе Иннокентию малодушного (как ему казалось) предательства в Миньяно, а святому Бернару – примирения с Сицилией; и с момента своего восшествия на престол он мечтал о карательной экспедиции на юг. Она должна была быть более масштабной, чем поход Лотаря, лучше организована и лучше снабжена, с морскими силами, способными продолжать войну за Мессинским проливом, если понадобится, – предприятие столь грандиозное, что всех сил и ресурсов Конрада не хватило бы на подготовку, даже если бы ситуация на его родине это позволяла. К счастью, он имел под рукой союзника.

Византийская империя также претендовала на южную Италию; в действительности в Бари еще могли найтись старики, которые хранили смутные воспоминания о тех героических днях, на заре их жизни, когда в ответ на вызов Роберта Гвискара и его могучей армии их сограждане держались во имя своего императора почти три года. С тех самых пор возвращение итальянских провинций стало одной из важнейших тем в честолюбивых мечтаниях греков. Мы помним, что еще в 1135 г. император Иоанн Комнин предоставил Лотарю финансовую помощь для подготовки похода против короля Сицилии; возможно, значительная часть расходов на последующую экспедицию была оплачена византийским золотом. Экспедиция провалилась, но Иоанн не собирался отказываться от своих намерений.

Ситуация со временем только ухудшилась. У кузена Рожера Боэмунда Антиохийского, погибшего в 1130 г., остался единственный ребенок – двухлетняя дочь Констанция; и Рожер стал претендовать на трон как старший из ныне живущих членов семьи Отвиль. Пятью годами позже он попытался похитить нареченного мужа маленькой принцессы, Раймонда из Пуатье, когда тот проезжал через южную Италию, по дороге в Антиохию, где он должен был встретиться со своей невестой; Раймонд сумел спастись, только выдав себя сначала за пилигрима, а затем – за слугу богатого купца. В 1138 г. король дошел до того, что задержал патриарха Радульфа Антиохийского, направлявшегося в Рим. Патриарха, явное косоглазие которого отнюдь не портило его прекрасных манер, вскоре отпустили, а на обратном пути Рожер обошелся с ним совсем по-другому, радушно принял его в Палермо и даже дал ему эскорт из сицилийских кораблей. В особенности по контрасту с давешними событиями подобное гостеприимство казалось несколько преувеличенным, но, если Рожер действительно собирался захватить власть в Антиохии, патриарх был ценным союзником. Иоанн Комнин, который изначально не доверял ни тому ни другому, стал еще более подозрительным.

В течение последующих нескольких лет послы сновали между Германией и Константинополем, поскольку два императора начали всерьез разрабатывать планы союза против общего врага. Затем весной 1143 г. Иоанн отправился на охоту в горы Киликии и по несчастной случайности поцарапал кожу между четвертым пальцем и мизинцем правой руки отравленной стрелой. Вначале он не обратил внимания на эту ранку, но в последующие дни заражение проникло во всю руку, так что она, по словам хрониста, современника событий, стала толщиной с ногу у бедра. Императорские лекари посоветовали ампутацию, но Иоанн им не поверил и отказался; примерно неделю спустя он умер от заражения крови. Его младший сын Мануил, который ему наследовал, был поначалу гораздо больше расположен к королю Сицилии и даже подумывал о брачном союзе; но переговоры ни к чему не привели, отношения между двумя властителями становились все хуже и в итоге прервались совсем, а сицилийские посланцы оказались в темнице в Константинополе.