Расцвет и упадок государства - [199]

Вероятно, правильнее всего взглянуть на эту проблему следующим образом. С середины XVII в. и до 1914 г. вооруженные силы «цивилизованных» государств — особенно европейских, а позже государств Северной Америки и Японии — доказали, что они в состоянии противостоять любому противнику, которого могут выставить другие политические образования или управляемые ими общества. Со временем это преимущество возросло: в битве при Омдурмане в 1898 г. несколько пулеметов «Максим» позволили этим вооруженным силам положить целые колонны дервишей, как по волшебству. Эти победы позволили развитым государствам продолжать экспансию до тех пор, пока они не установили контроль почти над всем миром; и лишь три-четыре «не-белых» страны избежали их господства, которого те часто устанавливали силами очень небольших иностранных отрядов, прибывших из-за моря.

В 1918–1939 гг. трудности удержания статуса колониальной империи заметно усилились. Во многих странах империалисты были вынуждены вступать в союзы с местной элитой, которая кооптировалась в низшие эшелоны правительственного аппарата; все чаще и чаще они прикрывались разнообразными договорами, в рамках которых уступали видимость власти, сохраняя действительность неизменной. Хотя общее направление этих изменений было совершенно очевидно, не следует преувеличивать их масштабы. К тому времени, когда разразилась Вторая мировая война, еще ни одной стране Азии или Африки не удалось избавиться от своих действительных господ, т. е. войск, которые либо состояли из представителей белой расы, либо были сформированы и управлялись ими.

Произошедшие за последние полвека изменения были огромными. Начиная с Франции и заканчивая США, едва ли существует хотя бы одно «передовое» правительство в Европе и Северной Америке, вооруженные силы которого не потерпели бы поражение от рук плохо вооруженных, необученных, слабо организованных, нередко плохо одетых, голодных и неграмотных борцов за свободу, или партизан, или террористов; короче говоря, от мужчин — а часто и женщин, — которые испытывали недостаток во всем, кроме исключительной храбрости, решимости выдержать испытания и упорно продолжать борьбу, противостоя полицейским, противоповстанческим, миротворческим и всяким другим операциям, которые задумывались их угнетателями.

Как оказалось, первыми обнаружившими, что природа войны начала меняться, были немцы. Хотя в роли империалистов они были новичками, до 1914 г. они вели колониальные войны как и все прочие. В Танзании и Намибии на рубеже веков прошли массовые восстания, и в обеих странах они были подавлены с крайней жестокостью. Либо туземцы, идущие во фронтальные атаки и верящие, что после окропления водой они стали неуязвимыми для пуль, скашивались огнем современного оружия, либо же, пытаясь вести партизанскую войну, они попадали в окружение и вытеснялись в пустыню, где целые племена оставались умирать от жажды. В обеих странах вместе взятых общее число жертв, вероятно, достигло нескольких сотен тысяч.

В первые годы Второй мировой войны у немецких администраторов и солдат вновь появилась возможность проявить свою доблесть на огромных, малоосвоенных территориях. Многие из них с радостью ухватились за эту возможность, привыкнув к долгим годам расистской пропаганды и действуя в соответствии с четкими указаниями Гитлера[974]. Уже начиная с 1941 г. и ухудшаясь с каждым годом, немецкая оккупация, в особенности Югославии и Советского Союза, была столь жестокой, что во многих случаях напоминала геноцид, с тысячами и тысячами выжженных деревень и убитых жителей, либо в качестве составной части «антибандитских» операций, либо и вовсе без причин. И все же зверские методы, использовавшиеся немцами и их союзниками, не способствовали установлению мира и спокойствия; напротив, чем больше зверств они совершали, тем более яростным, как правило, было сопротивление. Хотя некоторые страны дольше раскачивались, в конце концов, движение Сопротивления распространилось практически по всем странам, оккупированным Германией, и ко второй половине 1944 г. большая часть Европы была охвачена огнем.

Никто никогда не узнает, могли ли повсеместные операции борцов за свободу привести к освобождению Европы от нацистов без помощи вооруженных сил союзников. Предположим, что Германия «победила» бы в войне, заключив мирный договор с Западом и разбив Советский Союз — хотя бы в том смысле, что широкомасштабные операции против него больше не были бы нужны (как того ожидал сам Гитлер)[975]. В таком случае перед силами вермахта, сокращенными в результате демобилизации до, скажем, 1,5 млн человек (в 2 раза больше, чем служило в действующей армии в 1939 г.), была бы поставлена задача неопределенно долго контролировать Lebensraum[976] в несколько миллионов квадратных километров и с населением в несколько сотен миллионов человек. Даже за относительно короткий срок от трех до четырех лет, на протяжении которого длилась оккупация в большинстве стран, различные движения сопротивления смогли нанести значительный урон, как в виде людских потерь, так и в виде материального ущерба, и связать германские войска, насчитывающие сотни тысяч солдат. В одной только Югославии приходилось содержать на постоянной основе целую армейскую группу, состоящую примерно из 30 дивизий стран Оси, хотя следует признать, что лишь часть из них были немецкими