Рапсодия - [18]

Они не знают, что он фейри. Но всё же, располагают важной информацией.

Я открываю нижний ящик стола и достаю бутылку «Джонни Уолкера». Сегодня один из тех дней. Спустя минут пять в кабинет заходит Темпер. Заметив, что я пью, она тянется к бутылке и я, нехотя, подвигаю её к ней.

— Что случилось, цыпа? — спрашивает она, пригубив виски. Она знает, если на сцену вышел Джонни, то случилось, что-то плохое. Я втягиваю воздух сквозь зубы и трясу головой. Она морщится от обжигающего напитка и ждет, когда я скажу хоть что-нибудь. Я опускаю взгляд на браслет.

— Меня настигло прошлое.

Она подвигает бутылку обратно ко мне.

— Мне нужно кому-то сделать больно? — серьезно спрашивает она. Мы с Темпер близки, насколько могут быть друзья, и вместе со старших классов школы. В основе нашей дружбы, своего рода договор — не касаемся будущего, которого она не хочет, и не тащим меня в прошлое, которое я хотела забыть. Никогда не касаемся.

— Илай уже опередил тебя, — едко говорю я.

— Илай? — выгнув бровь, говорит она. — Подружка, ты разбила мне сердце. Сначала друзья, а парни потом, помнишь?

— Я не просила его ввязываться. Я порвала с ним, а потом он стал предлагать…

— Что! — Она хватается за стол. — Ты порвала с ним? И когда ты собиралась мне рассказать об этом?

— Сегодня. Я собиралась рассказать тебе сегодня.

Она качает головой.

— Сучка, ты должна была позвонить мне.

— Я была занята, разрывая отношения.

Она садится на край стола.

— Черт, Илай перестанет давать нам скидку.

— Ты из-за этого так расстроилась? — спрашиваю я, делая очередной глоток виски.

— Нет, — отвечает Темпер, — Я рада, что ты отрастила вагину и порвала с ним. Он заслуживает лучшего.

— Я собираюсь запустить в тебя бутылкой.

В примирительном жесте она поднимает руки вверх.

— Да шучу я. А теперь серьёзно, ты в порядке?

Я еле сдерживаюсь, чтобы снова не посмотреть на экран компьютера.

— Честно? — выдыхаю я. — Не имею не малейшего представления.

***

Я делаю приличный глоток вина, когда задняя дверь открывается и входит Торговец.

— Опять пытаешься утопить в стакане чувства, ангелочек?

У меня чуть сердце не выскакивает из груди при виде его в черной приталенной рубашке и потертых джинсах. Я ставлю бокал и книгу, которую читала.

— Опять? — спрашиваю я, выгнув бровь. — Откуда тебе знать, как я справляюсь с чувствами?

— Слухи, — ласково говорит он.

Я прищуриваюсь.

— Ты что, следишь за?..

Я замолкаю на полуслове, когда Торговец подходит и забирает бокал, после чего направляется к раковине и выливает содержимое.

— Эй, — говорю я. — Это дорогое бургундское вино.

— Уверен, твой бумажник рыдает, — говорит он без угрызений совести.

Я иду за ним на кухню.

— Ты не должен выливать хорошее вино из принципа.

Он отходит от раковины, и я ахаю, когда бутылка вина поднимается с кофейного столика и, паря, пересекает гостиную и кухню, приземляясь прямо в руки Торговцу. Он переворачивает её, и я слышу, как из горлышка в фарфоровую раковину льется дорогое вино.

— Ты что, блин, творишь? — Я слишком потрясена его дерзостью, чтобы сделать что-то иное, кроме как стоять и пялиться на исчезающий в сливе водоворот вина.

— Не так надо решать проблемы, — говорит Торговец, протягивая мне уже пустую бутылку. Первую вспышку гнева затмевает шок.

— Я выпила стакан вина, псих, а не всю проклятую бутылку.

Он бросает бутылку в раковину, и я подпрыгиваю от звука бьющегося стекла.

— У тебя стадия отрицания. — В глазах Деса пылает злость, когда он грубо хватает меня за запястье и касается бусины.

— Что ты делаешь? — От трепета у меня бешено колотится сердце.

— Забочусь о тебе, — говорит он, все еще буравя меня взглядом.

Не сумев сдержаться, я смотрю на его руки, потому что от выражения лица Торговца меня передёргивает. Под его пальцами бусина исчезает.

Я выгибаю брови. Неважно, что он попросит в оплату, я знаю, что мне это не понравиться.

— Ты скажешь, во что обойдется мне эта бусина?

— Скоро сама поймешь.

Глава 7

Ноябрь, восемь лет назад

После того, как на прошлой неделе мы с Торговцем погуляли — всего лишь выпили кофе и поели булочек — стали проводить половину вечера в моей общаге, а другую половину в пекарне на другом конце острова Мэн. Торговец старательно придерживается платонических отношений, хотя платит за кофе и французские макаруны, которые я заказываю во время каждого визита в кафе «У Дугласа», лучшую пекарню на острове Мэн. К тому же большинство ночей прошедшего месяца он проводил со мной. Это неуместно, но я не хочу ничего менять.

— И какое же твоё настоящее имя? — пристаю я к нему в сотый раз.

Этой ночью мы торчим у меня в комнате. Я лежу на кровати, на экране ноутбука, который стоит рядом с постелью, ползут титры просмотренного нами фильма. Часть меня боится повернуться и посмотреть на лицо Торговца. Он, должно быть, скучал, сидя в моем неудобно-сложенном кресле и смотря «Назад в Будущее» на маленьком экране между нами. Но когда я к нему поворачиваюсь, не вижу скучающего мужчину, а сбитого с толку. Его брови сведены, а губы сжаты в тонкую линию.

— Торговец?

— Почему ты убила отчима? — спрашивает он, и наши взгляды встречаются. Я резко сажусь прямо. Прежние страхи атакуют меня, вызывая нежелательные воспоминания: кислое дыхание отчима, запах его дорогого парфюма.