Рапсодия: Дитя крови - [19]

— Его интересы меня никак не касаются, — спокойно проговорила девушка. — А теперь, не могли бы вы извинить меня? Я уже сказала, у меня совсем нет времени. — И она вернулась к прерванной работе.

Незнакомцу потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя. Его лицо побагровело от злости. Кое-кто из особенно нервных посетителей таверны начал протискиваться к выходу. Незнакомец навалился на стол и собрался было выхватить один из листов пергамента.

В этот момент острие кинжала вонзилось в столешницу между его указательным и средним пальцами. Движение девушки было настолько стремительным, что он оторопел.

Рапсодия посмотрела на него во второй раз:

— Пожалуй, я слишком долго разговаривала вежливо, ведь ты вежливых слов не понимаешь. Если испортишь хотя бы буковку в моей работе, на счет «шесть» останешься без штанов… А теперь, ПОЖАЛУЙСТА, оставь меня в покое.

Теперь уже все смотрели на нее, она же спокойно макнула перо в чернильницу, левой рукой продолжая сжимать рукоять кинжала.

Незнакомец бросил на нее бесполезный свирепый взгляд, убрал руку и ринулся к выходу мимо замолчавших свидетелей неприятной сцены, резко захлопнув за собой дверь. Барни проводил его взглядом, а потом подошел к столику Рапсодии. На его добром морщинистом лице было написано сильное беспокойство.

— Разве ты не знаешь, на кого этот тип работает, милая? — с тревогой спросил он, наблюдая за тем, как Ди собирает тарелки со столов, за которыми только что сидели сбежавшие клиенты.

Рапсодия аккуратно свернула листы пергамента в свитки.

— Конечно, знаю… На Майкла Бесполезное Дыхание. Какое дурацкое имя!..

— Я бы не советовал выражаться о нем так непочтительно, милая. В последнее время он стал гораздо страшнее. Да и ушей у него прибавилось.

— Неужели? — Рапсодия засунула свитки в холщовую сумку, после чего принялась быстро складывать туда же мелкие предметы со стола, оставив лишь увядший первоцвет и кусок тонкого пергамента. — Он и прежде не отличался особой привлекательностью.

Она заткнула чернильницу пробкой и убрала в кармашек, который специально пришила внутри сумки, завернула арфу в джутовую ткань и положила сверху на свитки. Потом принялась что-то медленно писать на куске пергамента.

— Пожалуй, Барни, я съем еще немного твоего супа.

Отряд уже сворачивал лагерь, когда Гэммон миновал заставу у северо-западной стены Истона. Судя по тому, как Майкл поносил солдат, сейчас был не самый подходящий момент для плохих новостей. Оставалось надеяться на переменчивый характер вожака. Или на то, что он забыл, зачем посылал Гэммона. Однако один взгляд в лицо Майкла — и все надежды рухнули.

— Где она? — резко спросил тот, оттолкнув слугу, которого только что распекал за нерадивость.

— Она больше этим не занимается, сэр. Глаза Майкла широко открылись.

— Ты не сумел ее найти? Это же так просто! После короткого колебания Гэммон ответил:

— Я нашел ее, милорд. Она отказалась прийти.

Майкл моргнул, и Гэммону показалось, что его глаза потемнели. Но милорд произнес неожиданно спокойным тоном:

— Отказалась. Значит, она отказалась?

— Да, сэр.

Майкл повернулся, чтобы посмотреть, как его люди седлают лошадей и собирают вещи. Черный дым погашенных костров медленно поднимался к небу, пока поток воздуха в вышине не подхватывал его и не относил в сторону широкого луга, где дым и оставался висеть, словно клочья грязной шерсти.

— Возможно, ты неправильно понял мой приказ, Гэммон, — хладнокровно сказал Майкл. — Я не предлагал тебе спрашивать у девки, хочет ли она нас сопровождать. Я велел привести ее сюда.

— Да, милорд.

— Возвращайся в город. Боги, она ведь ниже тебя на целую голову!.. Если потребуется, притащи ее ко мне за волосы. Ты видел ее роскошные золотые волосы, Гэммон?

— Да, сэр.

— Я много думал о них, Гэммон. Ты можешь себе представить, каково их гладить?

— Да, милорд.

— Нет, ты не представляешь, Гэммон, — заявил Майкл, и голос его стал холодным, лишенным любых эмоций. — Ты не знаешь, потому что мешочек между ног у тебя пуст. Ты никогда ее не пробовал, не так ли? Думаю, нет. Ты бы этого не пережил. А вот я, Гэммон, имел ее, и мне никогда не приходилось испытывать ничего более восхитительного. Ты заметил, что она наполовину лиринка? Знаешь, Гэммон, женщины лиринов исключительно привлекательны. А Рапсодия — особенно. И скажем так: волосы лишь часть ее прелестей, остальных ты даже представить себе не можешь… Впрочем, кто знает, Гэммон, если я буду тобой доволен, я разрешу тебе ее попробовать — совсем немного. Но тебе хватит, чтобы оправдать твое жалкое существование на свете. Понимаешь? Однажды я ее поимел по-настоящему… или, лучше сказать, она меня поимела?.. Как думаешь, Гэммон, тебе бы она понравилась?

Гэммон знал, что Майкл пытается заманить его в ловушку.

— Я приведу ее, милорд, — сказал он.

— Вижу, ты все понял, — сказал Майкл и потерял к Гэммону интерес.

Рапсодия только что поставила последнюю точку на листе пергамента и ждала, пока он просохнет, когда Гэммон вернулся в «Шляпу с пером». В таверне уже никого не было, кроме Барни и Ди, тоскливо смотревших, как головорез снова подходит к столику и останавливается перед девушкой.