Рапорт из Штутгофа - [8]
В лагере они пробыли недолго, но этого было достаточно, чтобы мы поняли, что происходит сейчас в третьем рейхе. Однажды, когда в лагерь пришла полевая почта, мы наблюдали следующую картину. Молодой солдат, ещё совсем мальчик, сидел на лестнице, ведущей и караульное помещение, и читал письмо. Вдруг он уронил голову на колени и расплакался, как только может плакать очень одинокий ребёнок. Один довольно славный молодой фельдфебель, который в этот день был начальником караула, сел рядом с юношей, обнял его за плечи и стал утешать. Постепенно тот успокоился, и оба они пошли в караульное помещение. Как оказалось, в письме было извещено о том, что вся семья молодого солдата погибла по время бомбёжки.
Другой солдат сказал кому-то из заключённых, что лучше умереть или быть расстрелянным на месте, чем жить так, как живёт он.
Ему семнадцать лет, а жизнь уже потеряла для него всякий смысл!.. Да, по-видимому, расшатывался самый фундамент третьей империи.
Многие солдаты совершенно серьёзно заявляли, что предпочли бы быть на нашем месте, на месте заключённых Хорсерэда.
На другой день после прибытия новобранцев молодой фельдфебель разрешил заключённым, которые раньше жили в старом лагере, пойти туда под конвоем и забрать вещи, брошенные там, когда их перегоняли в новый лагерь.
— И заберите вещи, оставленные вашими бежавшими товарищами. Берите всё, что вам может понадобиться. После нас придут зелёные полицейские отряды, а там, где ступит их нога, уже трава не растёт, — сказал фельдфебель, провожая нас в старый лагерь.
Через несколько дней, стоя возле ограждения, я увидел, как большие грузовики с полицейскими в зелёной форме сворачивают с дороги на широкую площадку перед лагерем.
— Чёрт побери, — пробурчал фельдфебель, который стоял по другую сторону ограждения, — чёрт побери! Я думал, что мы хоть несколько недель отдохнём здесь, а теперь чёрт принёс этих проклятых полицейских. Значит, нас отправят на Восточный фронт.
Он оказался прав. На следующее утро, часа в четыре, может быть в пять, нас безжалостно разбудили и построили во дворе лагеря. За ограждением прохаживались небольшими группами полицейские в зелёных мундирах с винтовками в руках.
Зачем они нас построили?
Я сразу подумал: нас отправляют в Германию. Многие товарищи решили, что ночью опять кому-то удалось бежать и кто-то из заключённых поплатится за это головой.
На самом же деле армия просто передавала лагерь полицейским войскам.
Через несколько часов юные новобранцы строем уходили из лагеря на Восточный фронт. Многие из них даже не пытались скрыть своих слёз. Когда их колонна повернула на дорогу в Хельсингер, раздалась команда: «Три-четыре!» Это означало, что надо запевать строевую песню. Так с песней плачущие юноши третьего рейха покидали Хорсерэд, направляясь на Восточный фронт.
Уже через несколько дней после того, как немцы заняли Хорсерэд, они снова начали заселять опустевший старый лагерь. На этот раз речь шла о гораздо более видных политических фигурах, чем мы. Это были всем известные личности. Особенно много собралось там консервативных политических деятелей, членов ригсдага и журналистов. Среди них было несколько социал-демократов, по этих вскоре освободили. Постепенное заполнение старого лагеря означало, что нам придётся работать. Ибо, как сказал жирный, похожий на Геринга начальник полицейских отрядов:
— От работы ещё никто не умирал; работа — благословение божие.
Прошло полтора-два месяца, и мы ежедневно могли видеть, как люди падают замертво от непосильного труда.
Однако этот приказ позволил нам установить связь с остальными заключёнными нового лагеря, о чём мы отнюдь не жалели. Вся наша работа, если только это можно назвать работой, заключалась в том, что мы убирали и чистили бараки в старом лагере как для новых заключённых, так и для полицейских отрядов, которые один за другим прибывали в Хорсерэд из Копенгагена. Насколько мы могли судить, немцы решили превратить лагерь Хорсерэд в своего рода полицейскую базу для Копенгагена и всей Северной Зеландии.
Таким образом мы получили возможность познакомиться с солдатами гитлеровских полицейских подразделений. Сначала можно было предполагать, что в военном и моральном отношении это настоящая элита третьего рейха. Но при ближайшем рассмотрении всё оказалось далеко не так. Почти всем солдатам перепалило за сорок. У многих, на рукаве была нашивка с надписью «Холм». Это были остатки немецких войск, которые зимой 1941–1942 года Красная Армия окружила в городе Холм, к югу от озера Ильмень. Потом их отправили в тыл, чтобы они отдохнули и набрались сил. И вот они прибыли в Данию.
От них мы впервые услышали выражение, которое во время войны стало крылатым. Оно было очень характерно и для немецкой армии и для всего немецкого народа; в Штутгофе мы слышали его на каждом шагу и в меру своих сил старались ему следовать:
— Не надо торопиться, времени достаточно.
Когда во время работы в старом лагере нам надо было, скажем, перенести из одной комнаты в другую стол шириной в полметра и в метр длиной, полицейские считали, что нести его должны минимум два человека, не считая, разумеется, солдата, который будет приглядывать за ними:
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.