Рапорт из Штутгофа - [25]
Первое время мы работали вне лагеря вместе с большой группой заключённых. Впервые мы вышли за колючую проволоку. И с каждым днём всё больше узнавали о Штутгофе.
После того как мы начали работать, нас перевели из особого лагеря в обычный лагерь. А в 19-й блок водворили новых заключённых.
Как заявил нам «Долговязый» — гауптштурмфюрер Майер, Штутгоф был лагерем уничтожения. Он был создан ещё в ноябре — декабре 1939 года, то есть через несколько месяцев после вторжения немцев в Польшу. Лагерь был расположен в дельте Вислы, примерно в 30 километрах от Данцига и всего в двух-трёх километрах от побережья Балтийского моря. Он находился в широкой песчаной долине, которую со всех сторон окружали высокие, крутые склоны, поросшие ельником. Со стороны дороги, проходящей через город Штутгоф, лагеря не было видно. Неподалёку от дороги стояла 16-комнатная вилла коменданта, построенная заключёнными.
Весь район лагеря был плоский, как блин. Грунт состоял из мелкого глубокого песка. В самом лагере не росло ни одного дерева, ни одной травинки. Уже на глубине полуметра появлялась вода, гнилая речная вода. Хотя здешняя природа очень красива, туристов сюда до войны не пускали, так как вокруг Штутгофа часто свирепствовал тиф. Можно не сомневаться в том, что нацисты намеренно построили лагерь именно здесь, на болоте, которое было настоящим инкубатором для тифозных бацилл.
Когда мы прибыли в Штутгоф в октябре 1943 года, нам достались номера, начиная от 25 660. В это время в лагере было максимум 3600 заключённых — мужчин и женщин. Мужественные и честные поляки, которые с самого начала испытывали на себе все ужасы Штутгофа, сказали нам, что, по их подсчётам, уже около двадцати тысяч заключённых попали в «печь», то есть в крематорий. Во всяком случае, из первых девяти тысяч узников Штутгофа к октябрю 1943 года в лагере осталось лишь 48 человек, а из десятой тысячи — 50. Среди этих десяти тысяч были и солдаты польской береговой обороны, которые в течение четырёх недель после капитуляции польской армии героически защищали крепость на полуострове Хель, к северу от Данцига и Гдыни. Четырнадцатая, пятнадцатая, шестнадцатая, семнадцатая, восемнадцатая и девятнадцатая тысячи заключённых были также быстро уничтожены. Это были русские. Я совершенно точно установил, что в 1943 году в Штутгофе погибло 5500 человек, хотя лагерь вмещал в среднем не более 3500 человек. Иными словами, в Штутгофе ежегодно погибало больше заключённых, чем он мог вместить. Впоследствии я установил (цифры взяты из конторы), что с 1 января по 1 мая 1944 года из четырёх тысяч заключённых умерло 2786. Смертность держалась на этом уровне до тех пор, пока не началось уже массовое уничтожение узников Штутгофа.
Старожилы лагеря утверждали, что раньше картина была ещё более мрачной, так как первое время умерших заключённых никто не регистрировал. Впоследствии, во время массового уничтожения узников, происходило то же самое, но в ещё более крупных масштабах, и лагерные старожилы полагали, что нацисты далеко не всегда придерживались системы постоянно возрастающих порядковых номеров. Нередко они давали вновь прибывшим заключённым не новый номер, а старый, оставшийся после смерти его бывшего владельца.
Когда в конце января 1945 года Штутгофский лагерь был частично эвакуирован, номера заключённых уже перевалили далеко за 110-ю тысячу, и мы подсчитали, что здесь погибло не менее 70 тысяч человек. Однако на судебном процессе в Польше осенью 1946 года было неопровержимо доказано, что в Штутгофе было уничтожено не менее 85–90 тысяч заключённых.
Следовательно, гауптштурмфюрер Майер сказал нам правду: Штутгоф был лагерем уничтожения.
Лишь когда нас отправили на тяжёлые работы вне лагеря, мы впервые поняли всерьёз, насколько трагично наше положение. Я помню, как, став рабами, мы тащили телегу с чернозёмом, который добывали в нескольких земляных карьерах. Телега была огромная и очень тяжёлая, и тащили мы её вверх по крутому склону холма прямо в комендантский сад. В лагере обходились без лошадей. В качестве тяглового скота здесь находили применение люди. Я никогда не забуду, как капо с ожесточением хлестал нескольких русских, запряжённых в телегу, подобно тому как плохой возчик погоняет упрямых и вконец измученных лошадей.
Мы ходили в упряжке, специально изготовленной для заключённых, для людей, и, чтобы избежать кнута, надо было изо всех сил налегать на постромки.
Мы были каменщиками, землекопами, лесорубами. Валили огромные деревья и тащили на своих худых, разламывающихся от боли плечах тяжёлые сырые стволы. Лишь немногие датчане, которые имели квалификацию, главным образом строительные рабочие и механики, получили с первого дня работу по специальности.
Сам я несколько недель работал на кроличьей ферме, которая находилась на широкой площадке между крематорием, виселицей и станцией пригородной железной дороги.
На ферме было около 1200 превосходных ангорских кроликов. Каждый кролик жил в отдельной благоустроенной клетке. Между клетками проходили залитые цементом улицы кроличьего городка, а под клетками — цементные сточные желоба. Мы должны были распланировать участок и подготовить место для строительства ещё 800 клеток. Ферма расширялась.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.