Рапава, Багиров и другие. Антисталинские процессы 1950-х гг. - [3]

Святым для отца был День Победы, когда с 1975-го он ежегодно, в течение более, чем четверти века отправлялся на встречу ветеранов в ЦПКиО.

Он был счастлив и в семейной жизни, в течение почти четырёх десятилетий пронеся любовь к моей матери — кандидату исторических наук Валентине Акимовне Смирновой (1927–1990), к сожалению, достаточно рано ушедшей из жизни. Не помню, чтобы хоть раз они ссорились по-крупному, но даже, если что-то не складывалось — отец просто ненадолго надувался и общался короткими фразами. Ни шума, ни тем более, крика. В семейной жизни отец был типичным «подкаблучником», впрочем эта роль ему самому нравилась. Ему было важно угодить любимой женщине во всем — тяжёлой физической работой, уборкой квартиры, лепкой пельменей, мытьем посуды, наконец. А его отношения с тёщей, моей бабушкой преподавательницей биологии Марией Николаевной Калужиной (1901–1979) были идеальными — он ласково называл ее «мамкой». Единственный как бы конфликт возник, когда у бабушки в 1976 г. случился инсульт, и она попросила пригласить в дом священника. Отец, крещеный, но член партии с 1944 г., не одобрил эту идею.

Впрочем, вот еще один факт того же порядка: очень легко перешагнув Сталина, отец не перешагнул Ленина, так и не осознав, сколько вреда причинила эта «сладкая парочка» стране, так и не поняв порочность созданной ими системы. И на всех выборах новейшего времени он голосовал исключительно за КПРФ и её кандидатов — будь то кандидат в Президенты или в депутаты муниципального собрания. Впрочем, многие из того поколения остались на рубежах XX и XXII съездов КПСС и, если можно так выразиться, «советской весны».

Работа над рукописью книги потребовала определенных усилий. Дело в том, что в моем распоряжении была машинописная копия, причём не первый ее экземпляр. Поэтому пришлось осуществить постраничное сканирование рукописи. Потребовалась также определенная несущественная редакция рукописи. Мной был также подготовлен именной указатель. Во всём остальном это оригинальный текст отца.

Вообще, читая книгу, порой мне было страшно, ибо государство, называвшее себя социалистическим, очень недалеко ушло от восточных деспотий. Отравления, тайные убийства, изощрённые пытки — всё это находилось в арсенале органов государственной безопасности страны. Но всё это использовалось не против врагов режима, а против двух категорий граждан — во-первых, соратников, которые по тем или иным субъективным причинам выпадали из доверия Сталина и его присных. Во-вторых, это обычные люди — рабочие, колхозники, интеллигенция, которые под пытками давали показания, на основе которых можно было делать выводы о наличии в стране огромной пятой колонны.

Вот этих-то жалко больше всего. Ибо, что касается первых, то они, мягко говоря, во многих случаях они были ничем не лучше своих палачей. Развратник и сластолюбец А. Енукидзе, «северный диктатор» Зиновьев, пачками посылавший людей на расстрел, фабриковавшие дела чекисты из команд Ягоды и Ежова… Или вот, скажем, один из расстрелянных заместитель наркома просвещения Абхазской АССР A.M. Цхомария, по воспоминаниям учителя И.Т. Колбая «направо и налево швырял […] учителями Абхазии»[6]. Даже интеллигентному А.И. Рыкову мы обязаны Постановлением СНК СССР от 2 ноября 1923 года «Об организации Соловецкого лагеря принудительных работ», которое он подписал в качестве заместителя председателя Совнаркома.

Впоследствии репрессированный член ЦИКа Рухула Алы Оглы Ахундов ударил по лицу пассажира в вагоне-ресторане поезда Москва — Харьков за то, что пассажир отказался закрыть занавеску у окна. При составлении дознания тов.Ахундов выложил свой циковский билет. Сей случай был описан В. Маяковский в стихотворении «Помпадур».

А, впрочем, Бог им судья, ибо никого из героев книги отца ни репрессированных, ни их палачей давно уже нет в живых. Важно другое — чтобы модель общественно-политического устройства, допускавшая конвейерное беззаконие, никогда не возродилась. Книга отца, на мой взгляд, является небольшим, но всё-таки препятствием на пути к этому возрождению.

* * *

Не могу не упомянуть тех, без кого я бы не смог подготовить эту рукопись к печати. Это большие друзья нашей семьи — прежде всего, недавно ушедшая Майя Давыдовна Дворкина (1927–2014). Именно с ней более года назад я поделился своим замыслом, который она одобрила, а в дальнейшем постоянно подстегивала меня. Это д.и.н. Борис Григорьевич Тартаковский (1911–2002), мемуары которого «Воспоминания об исчезающем поколении» послужили во многом образцом для меня. Это моя жена к.э.н. Ирина Моисеевна Смирнова (1955–2014), оказывавшая мне моральную поддержку и, не сомневаюсь, доживи она до завершения работы над рукописью книги, стала бы первым её читателем и редактором. Это, уже упоминавшаяся, моя мама, к. и. н. Валентина Акимовна Смирнова — гены историка порой просыпаются и во мне, экономико-географе. Ну, и естественно, это автор книги мой отец. Подготовку рукописи и издание книги я считаю выполнением своего поколенческого долга — не только перед ним, но и вообще перед «шестидесятниками», в кругу которых я рос и которые научили меня отличать белое от черного. Как оказалось на всю оставшуюся жизнь.