Рапава, Багиров и другие. Антисталинские процессы 1950-х гг. - [10]

Парамонов подтвердил, что путём избиений он добивался от арестованных признания в совершении ими тяжких преступлений. Следствия, как такового, заявил Парамонов, в то время фактически не велось. В ходе так называемого расследования от арестованного должны были быть обязательно получены показания о его террористической деятельности. Савицкий и Хазан, показал далее Парамонов, говорили: «Если арестованный не показывает о террористической деятельности, то он полностью не разоблачён». В связи с этим следователи «разоблачали» арестованных по меньшей мере в их «террористических намерениях», а то и в подготовке террористических актов в отношении руководителей КП/б/ Грузии и правительства республики. Впрочем, такие «разоблачения» осуществлялись не только в Грузии, а во всех регионах страны. Вот только ни одного террористического акта не было совершено. Но это не смущало сотрудников НКВД, и они продолжали «разоблачать террористов».

Помимо того, что арестованные избивались с целью получения показаний об их преступной деятельности, их также помещали в «холодные» и «горячие» камеры, оборудованные по указанию Берии во внутренней тюрьме НКВД Грузии. Сажали арестованных в эти камеры с той же целью — добиться от них признания в преступной деятельности. Начальником тюрьмы в это время был Надарая.

Кроме того, Кобуловым была создана целая система камерных провокаций. Специальные лица помещались в камеры к содержавшимся там арестованным. Они подсказывали, кого следует называть при допросе как опасных государственных преступников. И нещадно избиваемые арестованные называли как врагов лиц, фамилии которых были подсказаны им провокаторами.

Использовались и другие методы «разработки» арестованных, содержавшихся в камерах внутренней тюрьмы НКВД Грузии. Об этом рассказал в суде свидетель С.С. Давлианидзе, генерал-майор запаса. В 1937 г. Давлианидзе был заместителем начальника 4-го отдела НКВД Грузинской ССР.

Начальникам этого отдела являлся Кобулов, а Давлианидзе непосредственно руководил 8-м отделением, занимавшимся проведением агентурных мероприятий по вскрытию антисоветских террористических групп. Это делалось при помощи специальной техники, которая устанавливалась в тюремных камерах для подслушивания разговоров арестованных, Давлианидзе знакомился со стенограммами этих разговоров. В основном арестованные говорили об избиениях, которым они подвергались, о том, как им подсказывают фамилии других лиц, которых они должны были оговорить в совершении тяжких преступлений. Давлианидзе запомнилась запись содержания разговора между арестованными бывшим председателем СНГ Грузии Г.А. Мгалоблишвили и бывшим председателем ЦИК Азербайджана Г.М. Мусабековым. Их разговор касался в основном к избиения арестованных, и в этой связи упоминались фамилии Хазана, Кримяна, Савицкого, как лиц, жестоко избивавших арестованных.

Давлианидзе утверждал, что Хазан был арестован по его инициативе. При обыске в кабинете Хазана обнаружили картотеку на сотрудников НКВД Грузии, в отношении которых Хазан, видимо, намеревался возбудить уголовные дела. Были обнаружены также плётки, верёвки, шомпола и другие орудия избиения, которые использовались во время допросов арестованных.

О своей же деятельности в органах НКВД Грузии Давлианидзе рассказывал весьма сдержанно. Это не удивительно — ведь он тоже участвовал в фальсификации уголовных дел в отношении невиновных. Не без оснований Савицкий характеризовал Давлианидзе как жестокого человека, активно применявшего меры физического воздействия к арестованным. Кримян же в суде утверждал, что Давлианидзе — неразоблачённый враг. Именно он давал указания сотрудникам применять к арестованным физические меры воздействия. Позже было установлено, что это соответствовало действительности.

Вот такая «технология» сбора доказательств в отношении необоснованно арестованных лиц, которые ни в чём не были виноваты, существовала в органах НКВД в годы сталинщины.

Органом же, который принимал окончательное решение но делам, расследовавшимся сотрудниками НКВД, в большинстве случаев являлась тройка при НКВД Грузинской ССР — несудебный орган, наделенный большими правами.

Здесь, пожалуй, уместно коротко рассказать о тем, какие несудебные органы, решавшие судьбу советских граждан, существовали на протяжении нашей истории.

Известно, что сразу же после Октябрьской революции для борьбы с контрреволюцией и саботажем была образована Всероссийская чрезвычайная комиссия (ВЧК), наделенная декретом Совета Народных Комиссаров РСФСР от 21 февраля 1918 г. правом внесудебного рассмотрения дел. На основании решения ВЧК лица, совершившие контрреволюционные тяжкие преступления и некоторые другие опасные общеуголовные преступления, могли быть расстреляны на месте совершения этих преступлений.

В соответствии с постановлением СНК РСФСР от 5 сентября 1918 г. «О красном терроре» ВЧК могла заключать классных врагов в места лишения свободы, а лиц, участвовавших в белогвардейских организациях, заговорах и мятежах — расстреливать. Постановление Чрезвычайного VI Всероссийского съезда Советов от 6 ноября 1918 г. «Об амнистии» положило конец красному террору в республике. Со временем внесудебные права органов ЧК были ещё больно ограничены.