Раньше я бывал зверем, теперь со мной всё в порядке - [75]

Начали с Foxy Lady.

Look out comin' to get ya'.

Let me stand next to your fire.

Аудитория пришла в восторг. Слушали затаив дыхание, как натянутая стальная струна. Наиболее понравившимися оказались дилановские Like A Rolling Stone и All Along The Watchtower. Эти песни Дилана очень хороши были в исполнении Джими, как если бы были написаны специально для него. Слайд–гитара в All Along The Watchtower звучала как утренний ветер, прорывающийся сквозь проёмы окон старого замка, высящегося на крутом морском берегу.

Нужен был великолепный феерический финал, Джими знал об этом и, спасибо «особому департаменту эффектов» Хендрикса. Как произвести большее впечатление, чем это сделали выступившие до него The Who? Ответ пришёл сам. Бороться с огнём можно только огнём, и именно это он и сделал. За голенищем сапог у него был спрятан баллончик с бензином для зажигалок. И в самом финале, достав его и положив перед собой на сцену свой Фендер, он выжал на него его содержимое и поджёг его. Акт жертвоприношения. Наглядная демонстрация «Бога дающего и Бога забирающего.» А пока он, сидя на коленях перед ней, вызывал пламя, Мич с Ноэлом продолжали нагнетать накал ситуации, вызывая гром на ударных и бас–гитаре, так что аудитория впала в полный транс от происходящего. Хендрикс поднял продолжающий пылать свой томагавк, пластиковая поверхность которого покрылась пузырями и, сделав несколько шагов к публике и замахнувшись, высоко поднял его над головой и с силой ударил о пол сцены. Пламя соскочило и повалил тяжёлый сизый дым, освещаемый сильными прожекторами, мощный фидбэк понёсся в толпу и обратил их в колыхающуюся в едином порыве восторженную массу, а Джими разбитого на куски и всё ещё тлеющего Фендера начал кидать зрителям, как матадор, кидающий отрезанные уши быка своему королю. Он сделал это. Он побил Англию, и вот теперь оседлал Штаты. Звезда его взошла, чтобы никогда не остановиться и не упасть на землю.

14. Побег из Японии

Новые Animals показали себя успешным коллективом, по крайней мере в то время у нас были успешные сорокопятки такие, как например, Sky Pilot, которую мы писали вместе с Королевским Шотландским Гард—Пайпом и оркестром военных барабанщиков. Те гастролировали по Америке и задержались в Лос—Анжелесе, где мы и записали пластинку вместе с ними. Затем мы наложили пулемётные очереди и звуки взрывов и слили всё в одну дорожку. Крупная работа! У меня было желание сделать первую в мире стерео–сорокопятку, а концертное исполнение Sky Pilot совместить со световым шоу и стробоэффектами. Бунт часто бывает следствием похожих опрометчивых фантазий. Альбом назвал «Ветры перемен». Другие нарезки, вошедшие в пластинку это — Yes, I Am Experienced, San Franciscan Nights и Good Times.

Предстояли японские гастроли. Я с удовольствием вспоминал первое своё посещение земли восходящего солнца, но эти доказали, что не всё так хорошо, как хотелось бы. К моему удивлению в аэропорту нас встретил человек в сером костюме и с белыми перчатками на руках, который, как оказалось, намеревался сразу с поля отвезти нас на пресс–конференцию.

— Э, так это мистер Биг, — сказал Зут Мани, ещё не отдышавшись, когда прибыл этот человек, посланный агентством.

Кевин, наш импресарио, пожал руку мистеру Бигу, который и пригласил нас в свою страну. Ростом он был пяти футов, добавьте сюда жёлтую кожу и зловещую улыбку. Улыбаясь, сверкал он золотым зубом. Что–то в нём было пугающее. Я приготовился к худшему. Тем не менее, я всё же надеялся, что гастроли протекут спокойно, раз с нами поехал Терри МакВей, в качестве роуд–менеджера.

Три дня скучнейших, утомительных интервью, наконец, прошли, и мы стали готовиться к первому нашему выступлению этих японских гастролей. Осака. Мы приехали на место в новейшем, делающим 100 миль в час, скоростном поезде. Концерт прошёл, как один оборот стрелки часов. Отличное получилось шоу. Таким началом мы все остались довольны. Аудитория аплодировала, как принято в Японии, достаточно сдержанно, но могу сказать, им понравилось. Всю следующую неделю мы мотались из Токио, на разные большие, хорошо организованные концертные площадки.

Все под впечатлением японской обходительности и манер, так, одним вечером, в конце нашей первой гастрольной недели мистер Биг пригласил нас на обычную в таком случае обжираловку. Вся наша группа полным составом и сотрудники агентства принимающей стороны, уместились за огромным продолговатым столом в одной из задних комнат лучшего Кобе–стек ресторана, находящегося на Гинзе, одной из главных улиц Токио. Мистер Биг в своём костюме из ткани, которую здесь за чрезвычайную прочность и мягкость зовут акульей кожей, сел в конце стола и потирал руки, от удовольствия его лицо ещё более расползлось, оставив от глаз одни щёлочки. Обожравшийся сметаной котяра. Он посмотрел на меня и, слегка кивнув, произнёс:

— Сегодня вечером, Бёрдон, сынок, Нам предстоит большая работа. Мясной кобе, а?

Я тоже улыбнулся, кивнул ему и сказал:

— Да, конечно.

Я оглядел присутствующих — сияющие как баклажаны лица, и радостные возгласы при виде полдюжины японских красавиц, вносящих столовые приборы и закуски. Белоснежные накрахмаленные салфетки, как детские слюнявчики, были всем нам повязаны нежными японскими ручками, владелицы которых, как мы скоро к нашему нескрываемому удовольствию расселись рядом с каждым из нас и стали готовить кобе–биф прямо на столе перед нашими изумлёнными взорами, для каждого в отдельности! Волшебная страна, настоящий мужской рай!