Раньше я бывал зверем, теперь со мной всё в порядке - [72]

Наливаю им чай, а сам думаю, слишком много, наверное, кокса, вид у них уж сильно невменяемый, да, думаю, и нагрузились же они. А она — дошла, думаю, до точки. Со своим новым парнем остались без денег. Она в отчаянии: срочно нужно возвращаться в Англию. В посольство идти не хочет, если там появится — закроют ей визу, а она намеревается вернуться ещё в Штаты. Чем я‑то могу помочь?

— Ладно, но у меня сейчас трудно с наличкой, Энджи, но… не знаю, дай подумать, может быть…

Вдруг вижу выход. Счастливый случай привёл их ко мне. Упустить не должен. Конечно, я дам ей возможность вернуться в Англию, им обоим, если… Если поставит она свою подпись на клочке бумаги, расторгая все брачные узы. Я взял чистый лист и две 25–центовые почтовые марки и быстро составил небольшое соглашение:

«Я, Анджела Бёрдон, сим заверяю, что отказываюсь от всех прав на моего мужа Эрика Виктора Бёрдона».

Проставляю дату и обе наши подписи на почтовых марках.

Этот не совсем ещё документ, но для начала процесса он сгодится. На следующее утро я снял для неё денег со своего счета в банке. И она ушла. Ушла из моей жизни, к счастью.

13. Монтерей

Animals пришли к своему логическому завершению, а я составил себе новый ансамбль. Зиму я провёл на Западном Побережье и возвратился в Лондон в поисках подходящих музыкантов, которые могли бы внести свежую струю в новый музыкальный поток, пионерами которого стали Благодарный Мертвец, Кантри Джо и Рыба, Аэроплан Джефферсона и Старший Брат и Держатели Акций.

В Англии, казалось, не понимали цветочной власти. Говорю всем, что это политическое, радикальное движение с целью остановить грязную, аморальную войну во Вьетнаме. Попытка людей противостоять. Но в Англии таких проблем нет. Руки Британии чисты, до поры до времени.

Я вернулся в Калифорнию в 1967, думая остаться там уже теперь надолго.

Дэнни МакКуллок — бас,

Джонни Вайдер — гитара, скрипка,

Вик Бриггс — гитара,

Зут Мани, мой старый добрый компаньон, безумный сумасшедший и

Барри Дженкинс из распавшихся Animals остался на ударных.

Энди Саммерс присоединился к нам позднее в этом же году (он играл с Зутом в его Биг–Ролл–бенде и Колеснице Данталиона) на второй гитаре.

Тем временем Час Чандлер вернулся в Лондон, решив попробовать свои силы в роли рок–импресарио, и его первым артистом стал Джими Хендрикс, великолепный молодой американский гитарист. Он составил трио, найдя двух английских парней, Мич Мичелла (ударные) и Ноэла Реддинга (бас). Так как Опыты быстро приобрели баснословный успех в Лондоне, он решает попробовать их в Америке. Майк Джеффери также становится их импресарио. Я не слышал ни слова от М. Дж. о продлении со мной контракта, поэтому никаких новостей — уже были хорошим известием.

У меня был новый импресарио — Кевин Деверидж, а Терри МасВей стал моим роуд–менеджером. Одним из первых наших выступлений был исторический Поп–Фестиваль в Монтерее, легендарное событие 1967 года, где стартовали все величайшие команды нового психоделического движения. Он стал настоящим манифестом революции Западного Побережья, которая захлестнула в итоге и Англию, а оттуда волной прошлась по всему миру.

Дерек Тейлор из конторы Битлз руководил большинством организационных вопросов, и несколько английских групп были выбраны, чтобы представлять нашу Родину, конечно же, среди них оказались и Новые Animals.

Мне пришлось срочно вылететь в Лондон, подписать контракт на выступление на этом фестивале. С огромной радостью я возвращался обратно вместе с английскими музыкантами, летящими из Лондона в Монтерей. Только подумайте, в одном самолёте вместе с Брайаном Джонсом, Джими Хендриксом, Час Чандлером и целым отрядом репортёров. Весёлая команда — ещё не взлетев, все начали сходить с ума.

Опаздываю. Никаких проблем. Служащие Британских Авиалиний связались по радио с пилотом, и он ждёт меня на взлётной полосе. На служебном джипе они подбросили меня прямо к самолёту, совершенно новой по тем временам модели, Боингу-707. Дверь за мной захлопнулась, оставив снаружи рёв двигателей, и меня встретили улыбающиеся лица разодетых «уродцев», уже, видимо, отлетевших достаточно высоко. Вся носовая часть, занимаемая первым классом, превратилась в шумную вечеринку.

Встал со своего кресла Брайан Джонс и, подойдя ко мне, сунул мне в руку две белые пилюли, тут же мною проглоченные. Наконец, я уселся и перевёл дыхание. Через проход рядом со мной сидел Джими Хендрикс, улыбающийся и восторженно разглядывающий остальных пассажиров.

— Вот, хлебни, помогает в полёте, — протянул мне он бутылку Джека Дениэлса.

Все прежние барьеры между мной, Часом и М. Дж. рухнули, и мы с жаром принялись обсуждать, что же Монтерей может принести Джими Хендриксу.

— Он выведет его на мировой уровень, — сказал Час, и через всё его лицо расползлась огромная улыбка.

— Да и твоей новой группе обеспечен успех, — сказал Майк. — Они собираются заснять фестиваль на киноплёнку. Это будет новый «Джаз летним вечером», даже, думаю, более удачный.

Но вот, наконец, мы все и добрались до места, волнующее чувство, отличная атмосфера. Все стремятся попасть за кулисы, пожать друг другу руки.