Ранний Азимов - [65]

— Порус, разве вы не знаете закона Краута, согласно которому невозможно вызвать панику более чем у пяти гуманоидов одновременно? Может, нам и атомную теорию отменить, если мы ее не понимаем? — весело прохихикал Семпер Гор с Капеллы.

Порус выскочил из кресла и схватил председательский молоток Обеля:

— Любой, кто вздумает снова засмеяться, получит вот этим молотком по своей пустой башке.

Тотчас стало тихо.

— Я беру с собой пятьдесят ассистентов, а Джоселиан Арн доставит меня к Солнцу, — отрезал зеленоглазый ригелианин. — Но я требую, чтобы со мной отправились пятеро из вас: Инар Тубал, Семпер Гор и еще трое на ваш выбор, чтобы я мог полюбоваться их дурацкими выражениями физиономий, когда продемонстрирую то, что обещал. — Он угрожающе посмотрел на молоток. — Ну?

Фриан Обель, стараясь казаться серьезным, решил не смотреть на Поруса и потому уставился в потолок:

— Договорились, Порус. С вами отправятся Тубал, Гор, Хелвин, Прат и Винсен. В конце отведенного срока или мы оказываемся свидетелями всемирной паники, что будет очень приятно, или же услышим, как вы станете отказываться от собственных слов, что доставит нам еще большее удовольствие.

Вынося это постановление, он хихикнул про себя.

XXX

Тан Порус задумчиво глядел в окно. Перед ним до самого горизонта раскинулся Терраполис, столица Земли. Приглушенный шум города слышался даже здесь, на полукилометровой высоте, где он находился.

Было что-то в этом городе невидимое и неосязаемое, но не становившееся от этого менее реальным. И наличие оного являлось для маленького психолога более чем очевидным. Удушающая пелена липкого страха опустилась на весь мегаполис. Он сам ее вызвал: ужасающую пелену темной неуверенности, смыкающуюся холодными пальцами на горле человечества ненадолго, всего лишь на чуть-чуть, чтобы прекратить подлинную панику.

Именно об этом говорили голоса, сливавшиеся в шум города, и каждый голос состоял из крохотных крупиц страха. Ригелианин с неудовольствием отвернулся.

— Эй, Харидин! — рявкнул он.

Молодой арктурианец оторвался от телевизора:

— Вы меня звали, шеф?

— А что, по-твоему, я еще делал? Сам с собой беседовал? Что было в последней сводке из Азии?

— Ничего нового. Стимулы еще недостаточно сильны. Похоже, у желтокожих более флегматичная натура, чем у белого большинства Америки и Европы. Но я распорядился все же не усиливать воздействия.

— Да-да, — согласился Порус. — Усиливать не надо. Мы не можем рисковать. Активная паника чревата последствиями. — Он задумался. — Слушай-ка, мы почти у цели. Скажи, чтобы ударили по нескольким крупным городам, — они более восприимчивы — и на том остановимся.

Он опять повернулся к окну:

— Великий Космос, ну и мир!.. Открывается совершенно новая ветвь психологии… мы о такой и мечтать не могли. Психология толпы, Харидин, психология толпы.

Порус выразительно покачал головой.

— Зато у нас множество неприятностей, — пробормотал юноша. — Эта пассивная паника полностью парализовала торговлю и коммерцию. Деловая жизнь на всей планете остановилась. Несколько правительств бессильны. Они никак не могут понять, что приключилось.

— Они поймут, когда я сочту необходимым им это растолковать. Что до неприятностей, мне от них тоже мало удовольствия. Но главное, что все это означает конец, дьявольский и важный конец.

Последовало продолжительное молчание, потом губы Поруса сложились в некое подобие улыбки.

XXX

— Эти пять придурков сегодня возвращаются из Европы, не так ли?

Харидин кивнул и улыбнулся:

— Да. И чувствуют себя прескверно. Ваши предсказания сбылись наполовину. Они согласятся на ничью.

— Прекрасно! Жаль, что я не смогу видеть физиономию Обеля сразу после того, как он получит мое сообщение. Кстати, — Порус заговорил тише, — какие новости от них?

Харидин показал два пальца:

— Две недели, и они будут здесь.

— Две недели… две недели… — Порус торжествовал.

Он вскочил и направился к двери. — Думаю, что мне следует навестить наших дорогих уважаемых коллег и провести с ними остаток дня.

XXX

Когда появился Порус, пятеро ученых, входивших в группу, оторвались от своих записей и воцарилось смущенное молчание.

Психолог злорадно усмехнулся:

— Записи вас устраивают, джентльмены? Основные мои предсказания процентов на 50-60 ошибочны, не так ли?

Хиброн Прат с Альфы Цефея встопорщил на голове свой серый мех, который он именовал волосами:

— Я не доверяю вашим дьявольским трюкам и ненормальным математическим выкладкам.

Ригелианин коротко хохотнул:

— Тогда выдумайте что-нибудь получше. Как бы там ни было, но разве скверный метод управления реакциями не сработал?

Немузыкальный фон покашливаний заменил конкретный ответ.

— Что, не так? — громыхнул Порус.

— Ладно, пусть даже так, — сказал Винсен, все еще пытаясь сопротивляться. — Но где ваша паника? Все обстоит тихо-мирно. А вы нам обещали шумное представление с этими космическими уродцами, местными гуманоидами!? Пока вы не смогли нарушить закон Краута, все ваши конструкции не стоят даже следа обгорелого метеорита.

— Вы и без того проиграли, джентльмены! Да, проиграли! — ликовал миниатюрный корифей психологии. — Я доказал саму идею, ведь с точки зрения классической психологии эта пассивная паника столь же невозможна, как и активная ее форма. Конечно, вам не хочется ударить лицом в грязь. Вот вы и пытаетесь отрицать факты и тянете волынку с техническими деталями. Собирайтесь домой, джентльмены, ведь вам место в теплых постельках. Психологи, несмотря на всю свою ученость, все равно были людьми со всеми их человеческими слабостями. Они могли анализировать свои побудительные мотивы, но при этом оставались рабами мотивов в той же степени, как и любой простой смертный. И поэтому сейчас эти прославленные на всю Галактику психологи корчились от мук оскорбленного самолюбия и невероятного тщеславия, что механически выливалось в тупое упрямство. Они все это прекрасно понимали и знали, что Порус тоже это понимает, но ничего не могли с собой сделать.