Ранний Азимов - [64]

Пряжка на его поясе грозила отлететь, глаза сверкали, лицо пылало, кулаки сжались. Но вот его взгляд остановился на крохотном человечке, в свою очередь смотревшем на Арна, и вояка вдруг почувствовал, что не может оторвать своих глаз от этих зеленых, загадочных и внимательных, пронизывающих насквозь. Это подействовало на великана как ушат холодной воды.

— Я тебя знаю, Джоселиан Арн, — Тан Порус говорил медленно, старательно выговаривая слова. — Ты мужественный человек и хороший солдат, но я вижу, не любишь психологов. Это скверно для тебя, поскольку именно на психологии основаны политические успехи Федерации. Стоит от нее отказаться, и наш союз развалится, наша великая Федерация распадется. Галактическое объединение рухнет. — Его мягкий голос обволакивал, действовал как музыка. — Ты давал великую клятву защищать Систему от всех ее врагов, Джоселиан Арн, а теперь сам стал величайшей ее опасностью. Ты разрушаешь фундамент, потому что подкапываешь под основу, отравляя ее истоки. Ты беспринципен, бесчестен. Ты изменник!

Центаврианский воин беспомощно потупил взгляд, опустил голову. Порус говорил, а его охватывало болезненное и глубокое раскаяние. Воспоминание о собственных словах мгновением позже тяжким грузом легло на его плечи, на его совесть. Когда психолог кончил, Джоселиан опустил голову и зарыдал. Слезы потекли по изрезанному боевыми шрамами лицу, по которому они не текли уже лет сорок.

Порус снова заговорил, но теперь его голос был подобен ударам грома:

— Хватит ныть, трус! Опасность надвигается! К оружию!

Джоселиан Арн мгновенно насторожился; печаль, охватившая его, молниеносно исчезла, точно ее вовсе не существовало. Зал содрогнулся от хохота: воин разобрался в ситуации. Таким способом Порус решил наказать его. С его превосходным знанием окольных воздействий на мозг гуманоида ему достаточно было надавить на соответствующую кнопочку и…

Центаврианин смущенно прикусил губу, но ничего не сказал. Правда, Тан Порус тоже не смеялся. Довести вояку до слез — одно дело, но унизить его совсем другое. Он быстро выбрался из кресла и похлопал маленькой ручкой по могучему плечу Арна:

— Не обижайтесь, друг мой, это всего лишь небольшой урок, не более. Боритесь с субгуманоидами и враждебным окружением в полусотне миров! Рвитесь в космос на протекающем, дряхлом вертолете! Бросайте вызов любой опасности, какой заблагорассудится! Но никогда, никогда не задевайте психологов! В следующий раз мы можем рассердиться всерьез.

Арн откинул назад голову и захохотал. Его могучий раскатистый рев больше смахивал на землетрясение, и зал содрогнулся.

— Я получил хороший урок, психолог. Разнеси меня на атомы, если ты не прав.

Большими шагами он вышел из зала, а его плечи все еще вздрагивали от сдерживаемого смеха.

Порус нырнул в свое кресло и повернулся лицом к присутствующим:

— Коллеги, мы с вами споткнулись на интересной расе гуманоидов.

— Ну-ну, — едко произнес Обель, — великий Порус почувствовал необходимость взять своего ученика под защиту. — Похоже, ваша способность усваивать материал улучшилась, поскольку вам все-таки хотелось принять на веру доклад Харидина.

Харидин, стоя в стороне, почувствовал, что краснеет, наклонил голову и не произнес ни слова. Порус нахмурился, но голос его ничуть не изменился:

— Вот именно. И доклад, если его должным образом проанализировать, может привести нас к революции в науке. Это же для психологии золотые россыпи, а хомо сол — находка, случающаяся раз в тысячелетие!

— Говорите конкретнее, Тан Порус, — протянул кто-то. — Ваши трюки хорошо срабатывают на тупоголовых центаврианах, но на нас-то они не действуют.

Вспыльчивый маленький ригелианин буквально зашипел от возмущения, погрозив говорившему маленьким кулачком:

— Можно и поконкретнее, Инар Тубал, клоп ты волосатый, космический. Благоразумие, казалось, сейчас отступит перед охватившей Поруса яростью. — Да здесь найдется материала для работы больше, чем вы себе можете представить. И уж, конечно, гораздо больше, чем вы, умственные калеки, способны понять. Нет, просто необходимо ткнуть вас в ваше же невежество, вы, сборище иссохших ископаемых. Могу гарантировать, что продемонстрирую вам немного психотехнологии, так что у вас все кишки перевернутся. Я вам обещаю панику, дебилы, панику! Всемирную панику!

Наступила мертвая тишина.

— Вы сказали, панику? — заикаясь от услышанного, проговорил Обель, причем его зеленые глаза почему-то стали серыми. — Всемирную панику?

— Именно, попугай несчастный. Дайте мне шесть месяцев и шестьдесят ассистентов, и я продемонстрирую вам мир, охваченный паникой.

Обель тщетно пытался ответить. Он скривил рот в героическом усилии сохранить серьезность и не смог этого сделать. Тогда, словно по сигналу, все общество психологов разразилось в едином пароксизме хохота.

— Помню, — с трудом выдавил Инар Тубал, сирианин, смеявшийся так сильно, что из его глаз брызнули слезы, — был у меня один студент. Так вот однажды он заявил, что открыл способ, которым можно вызвать всемирную панику. Я проверил его вычисления и обнаружил: он возвел в степень число, не так отделив целое от дроби. Так что он сбился всего на десять порядков. На сколько порядков сбились вы, коллега Порус?