Раннее утро - [29]

С е м е н  А н д р е е в и ч. Почему же вы не сказали этой девушке правду?

С е р г е й. Да, конечно, это дурной поступок. Не смог. Растерялся, хотелось смягчить удар.

С е м е н  А н д р е е в и ч. Я думаю, что одну из них, а возможно, обеих, вы обманываете. Я буду говорить с Аннушкой.

С е р г е й. Умоляю вас, не говорите. (Взглянув в окно.) Идут Аня и Мария Григорьевна. Я вас еще раз прошу — пусть это останется между нами.

С е м е н  А н д р е е в и ч. Я не хочу об этом больше говорить с вами! (Уходит.)

Входят  А н я  и  М а р и я  Г р и г о р ь е в н а. Мария Григорьевна идет в соседнюю комнату.

А н я (бросается к Сергею). Ты уже дома!

С е р г е й. Да, Анечка, но я должен уйти.

А н я. Уйти?

С е р г е й. На несколько минут. Я быстро вернусь. Может быть, ты проводишь меня?

А н я. До калитки. Нет, за калитку. Хорошо? (Берет его под руку.)

Уходят.

Входят  С е м е н  А н д р е е в и ч  и  М а р и я  Г р и г о р ь е в н а.

М а р и я  Г р и г о р ь е в н а (смотрит вслед ушедшим). Возможно, и правда — Аня здесь нашла свое счастье. Нам он не нравится, но жить-то ей? Они, мне кажется, любят друг друга.

С е м е н  А н д р е е в и ч. Ну, а я считаю, Маша, что нам уезжать отсюда нужно. Всем троим. Бежать от этого страшного счастья. И чем скорее, тем лучше.

М а р и я  Г р и г о р ь е в н а. Послушай, Семен Андреевич! Ты понимаешь, что ты сейчас сказал?

С е м е н  А н д р е е в и ч. Я еще не потерял рассудок! Так слушай, Маша. Полчаса назад, вот на этом самом мосте, он обнимал другую девушку.

М а р и я  Г р и г о р ь е в н а. Кто?

С е м е н  А н д р е е в и ч. Сергей. Я сам видел. Аннушке ни дня здесь оставаться нельзя. В другую область, край, но не здесь. Я все ей расскажу.

М а р и я  Г р и г о р ь е в н а. Подожди. Не спеши. Нужно помочь ей разобраться в этом.

С е м е н  А н д р е е в и ч. У меня голова идет кругом, когда я подумаю, что с таким человеком ей предстоит жить…

М а р и я  Г р и г о р ь е в н а. Аня идет. Пока что помолчи, а там придумаем что-нибудь.

С е м е н  А н д р е е в и ч. А я, Маша, ничего придумывать но хочу.

Входит  А н я.

А н я. Папа, вы поссорились?

М а р и я  Г р и г о р ь е в н а. Мы не поссорились, а просто говорим…

А н я. Я говорю о ссоре папы с Сергеем.

М а р и я  Г р и г о р ь е в н а. И они не ссорились.

А н я. Нет, мама, ты ничего не знаешь. Они поссорились… Сереже нет надобности обманывать меня. И ты не выступай в качестве посредницы.

С е м е н  А н д р е е в и ч (волнуясь). Он не рассказал о причине нашего разговора?

А н я. Рассказал.

С е м е н  А н д р е е в и ч. Значит, не все рассказал. О свидании, которое происходило вот здесь…

А н я. И о свидании рассказал. Но мне нет дела до его бывших увлечений. Я люблю его таким, какой он есть. И никогда больше не стану слушать его исповедей и никогда не стану изучать его анкет. Вы знаете, как я люблю его. Знаете!

С е м е н  А н д р е е в и ч. Жить нужно не только чувством, но и разумом.

А н я. Папа, в самые трудные минуты жизни я обращалась за советом к тебе, и ты всегда помогал мне. А сейчас прошу: не вставайте между мной и Сергеем. Не делайте этого.

М а р и я  Г р и г о р ь е в н а. Никто не встает между вами.

А н я. Почему вы так настроены против него? Есть недостатки? Да? А у кого их нет? Кто осмелится сказать о себе, что он совершенство, образец добродетели?

М а р и я  Г р и г о р ь е в н а. Но и закрывать глаза на недостатки другого тоже нельзя.

А н я. Подожди, мама! Я прошу вас, не настраивайте меня против Сергея, это бесполезно. Вы отталкиваете меня от себя, а я не хочу этого, не хочу, потому что люблю вас, я не могу жить без вас! Но без Сергея… тоже.

Занавес

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

КАРТИНА ПЯТАЯ

Квартира Теряевых. Комната Ани и Сергея. Вечер. За окнами буран. А н я  сидит у стола, проверяет тетради. Входит  В и т а л и й.

В и т а л и й. Анна Семеновна, можно совершить вторжение на вашу территорию?

А н я. Пожалуйста, Виталий Маркович, входите.

В и т а л и й. У меня сейчас стих такой — поговорить хочется.

А н я. Говорить придется главным образом вам, а мне проверять тетради и слушать.

В и т а л и й. Вам но надоедают тетради? Каждый день новая стопа, неужто не надоедает?

А н я. Утомительная работа. Глаза немного устают. А надоедать, я даже не думала об этом, ведь каждую тетрадь открываешь с большим волнением, потому что видишь за ней кого-то из ребятишек. (Внимательно посмотрев на Виталия.) Виталий Маркович, вы, кажется, немного в приподнятом настроении?

В и т а л и й. В меру. Для повышения жизненного тонуса. Без причины я никогда ни капельки не принимаю, Пью, когда есть причина, и очень важная.

А н я. А вы бы сторонкой обошли ее.

В и т а л и й. Не пытайтесь воспитывать меня. Уверяю: я трудновоспитуемый. У меня отравленная психология. Нас в детстве с Надюшей отравили. Да-да, обоим нам внушили, что мы гении, она — художница, а я, видите ли, — артист. Но гении но получились. Не удивляйтесь, я говорю правду. Ваша свекровь еще этого не понимает, но есть шансы, что и вообще не поймет. А на меня нашло прояснение. Вы меня слушаете?

А н я. Слушаю, Виталий Маркович.

В и т а л и й. Раньше я пил от горькой обиды на людей, что они не замечают моего сценического таланта, напрасно придираются ко мне, устраивают чуть ли не гонение, а сегодня я выпил от обиды на себя: почему я не за то взялся и жил фальшивой жизнью почти до нынешнего дня? Вчера я возвратился от лесорубов — ах, как они работают, словно песни ноют! Вот они за свое дело взялись и любят его. Они работают так же, как и вы. С горением. Сергей — нет! Он просто умеет туман напускать.