Раннее, раннее утро - [33]

Следователь умолк и стал рыться в карманах. Сигаретная коробка, которую он вытащил, оказалась пустой, и он с досадой отшвырнул ее на край стола. Отец встал и поднес ему свою. Молодой человек взял сигарету, невеселая усмешка пробежала по его губам.

— Я тоже из тех зловещих инспекторов, которые в ответственный момент угощают свои жертвы сигаретами, — сказал он. — А поскольку с этим гражданином, что был перед вами, ответственных моментов было многовато, сигареты кончились… Сказать по правде, для моего скромного бюджета это расход не пустячный.

— Ничего, ничего — курите мои, — неловко отозвался отец.

Следователь снова усмехнулся, на этот раз веселее.

— Хорошо, буду считать ваше предложение неофициальной взяткой.

— Простите, я неудачно выразился, — сказал отец.

— Сегодня после обеда я вызывал к себе классную руководительницу вашего сына. Искренне скажу вам — эта личность потрясла меня больше, чем происшествие у канала. Дело не только в том, что я давно уже не видел столь безмозглого существа. Хуже всего, что она поражена просто до мозга костей… Чем?.. Вот это трудно объяснить… Пошлостью, педагогической бестактностью, примитивнейшими представлениями о воспитании… В голове ни одной собственной мысли, а о совести и чувствах не приходится и говорить. Но я надеюсь, что вы сами с ней знакомы.

— Ни разу и в глаза не видел.

Лицо следователя залилось румянцем.

— Чудесно! — воскликнул он. — Я так и предполагал. Понадобились уроки скрипки — вы, разумеется, находите профессора. Если у мальчика подскочит температура — другой профессор тотчас окажется около его постели. Но к чему интересоваться теми, кто воспитывает его мысли и чувства?

— Я интересуюсь, — хмуро пробормотал отец. — Но дело в том, что у меня нет права выбора.

— Вы даже не потрудились повидаться с ней.

— Раз у меня нет права выбора, она, как и любой другой, меня не интересует.

— Зря, — сказал следователь. — Такие, как она, именно потому и существуют, что никто не интересуется их личностью. Но, как бы то ни было, я порасспросил ее о том, о сем… Конечно, каждое ее высказывание нужно внимательно расшифровывать. Ее идеал: зубрила, доносчик, жалкий подхалим, С такой точки зрения ваш сын, естественно, ее не устраивал. Этого и следовало ожидать. Он действительно очень умный и впечатлительный мальчик.

— Скорее — замкнутый, — заметил отец.

— Нет — впечатлительный! Даже болезненно впечатлительный! Именно он, а не кто другой придумал девиз их братства: «Ожесточайся!» Вы понимаете, в чем тут смысл?.. Для того, чтобы жить, нужно ожесточить и душу и чувства. Но против чего?.. На этот вопрос он не отвечает… «Против всего», — говорит. Но это не так. Может быть, против такого школьного воспитания. Или же против лжи, которую он видит даже в своей семье.

Следователь умолк. Отец тоже молчал.

— Не знаю, что разглядел он в своей семье, — наконец промолвил он. — Но уверяю вас, что семья у нас самая заурядная.

— Это не совсем так, — возразил следователь. — Насколько я понял, вы женаты вторично…

— Да… Но сын у меня от второго брака…

— И все же — может быть, вы любите дочь больше? И бывали несправедливы к мальчику?

— Нет, нет! — с горячностью воскликнул отец. — Скорее наоборот. Но я никогда ничем этого не показывал…

— Мда! — пожевал губами следователь. — Но дети часто оказываются наблюдательнее взрослых. И так как они обычно помалкивают, мы думаем, что он я ничего не замечают. Но они реагируют по-своему… И иногда как-то по-своему ожесточаются.

— Мальчик ни в чем не испытывал недостатка! — сказал отец уже увереннее.

— У них была общая касса, — сказал следователь. — Но она почти всегда была пуста. Давали ли вы ему деньги на карманные расходы?

Отец задумался, наморщив лоб.

— На карманные расходы дети обычно просят у матери, — сказал он. — В этом отношении я, вообще говоря, был не слишком щедр. Конечно, не из-за скупости. По-моему, не следует давать детям значительные суммы. Деньги портят их.

— А дочери?

— Да, ей я давал больше. Но она уже студентка. Мне неприятно было представлять себе, что кто-то другой будет платить за нее в кондитерской.

— Вы напрасно беспокоились. Теперешняя молодежь не страдает излишней щепетильностью…

— Все же…

— А может быть, вы просто искупали таким образом недостаток внимания к ней?

— Может быть, и так, — уныло ответил отец.

— Как бы то ни было, этот факт вряд ли имеет существенное значение. Ваш сын не мелочен. И вовсе не завистлив… Может быть, он чувствовал себя немного одиноким — отсюда и эта впечатлительность… Может быть…

Следователь вдруг умолк. Взгляд его испытующе остановился на отце.

— Но почему именно я должен разгадывать его? — с горечью промолвил он. — Что в этом толку?.. Вы сами должны его понять. В противном случае вы никогда ему не поможете…

Следователь взглянул на часы и внезапно спросил:

— Хотите повидать его?

— Да, конечно…

— Сомневаюсь, что это будет ему полезно…

— Нет, нет — прошу вас! — взволнованно воскликнул отец.

Следователь нажал кнопку звонка. Его худое, небритое лицо потускнело и стало озабоченным.

— И я хотел спросить вас кое-что, — сказал отец.

— Пожалуйста!

— Их было трое… Считаете ли вы, что все трое виноваты одинаково?