Раннее государство в Древнем Египте - [18]
Своего рода продолжателем дела Аджиба выглядит завершивший манефонову I династию правитель Хор Вышнерукий (Каа): его гробница, предвосхищая припирамидные архитектурные ансамбли Старого царства, включала древнейший заупокойный храм фараона внутри общей ограды [Emery 1949–1958, vol. HI, pl. 2, 24–25]. С учетом подобных преобразований, несомненно, отражавших определенные религиозно-идеологические сдвиги в архаическом Египте, можно допустить, что политический упадок тинитского дома в конце I — начале II династии был связан в том числе и с негативной реакцией на его культовые реформы со стороны почитателей богов — конкурентов Хора, особенно сторонников могущественного Сета — "царя" Верхнего Египта.
Второму династическому кризису архаического времени в Египте предшествовала несравнимо более впечатляющая, чем при Аджибе, "декларация" религиозно-идеологического возвышения тинитских царей-Хоров: ступенчатая пирамида Джосера, первое колоссальное каменное надгробие фараонов — и последнее, достроенное III династией [Firth, Quibell 1935; Lauer 1936–1939; Reisner 1936]. Вновь обратим внимание на то, что как и Аджиб, чьи нововведения в погребальном зодчестве (читай: в заупокойном культе?) увенчали сильное царствование (Ден), Джосер наследовал наиболее могучим в военном отношении правителям своей эпохи (Хасехем).
В целом при взгляде на историю Египта до IV династии отчетливо вырисовываются два цикла становления раннего государства в долине Нила, каждый из которых характеризовался последовательным укреплением власти тинитских царей и, в итоге, ее провалом после попыток идеологического обоснования достигнутого. При этом в деле утверждения Хора в качестве царского божества от первого ко второму циклу прослеживается определенный прогресс: так, кризис III династии уже не отмечен переименованиями правителей в Сета [Newberry 1914], который, очевидно, на данном этапе наконец уступил свои позиции настойчивому оппоненту.
С социоестественной точки зрения чрезвычайно важно, что рассмотренные династические кризисы в архаическом Египте были обусловлены, помимо социально-политических, по-видимому, в какой-то мере еще и экологическими предпосылками. Кризис рубежа I–II династий совпал с завершением "неолитического спада" — значительного уменьшения стока и уровня разливов Нила, которое должно было резко преобразить вмещающий ландшафт складывавшегося древнеегипетского этноса [Прусаков 1999в]. Не исключено, что межплеменная религиозно-идеологическая коллизия "Сет contra Хор", характерная для этого кризиса, имела самую прямую связь с изменением физического облика окружающего египтян мира, которое вполне могло всколыхнуть внутри страны силы, стремившиеся к выдвижению альтернативного "тотема" в качестве царского божества — творца-охранителя миропорядка. В свою, очередь, крах III династии после ее триумфального возвышения хронологически пришелся на разгар засушливого (что иллюстрируется древним источником [Barguet 1953]) эпизода в Северо-Восточной Африке, предшествовавшего климатическому субоптимуму середины III тыс. до н. э. (Глава 1).
Таким образом, есть все основания говорить о том, что эволюция архаического Египта в направлении объединенного государства, включая ее исходную фазу, соответствовавшую кульминации поствюрмской трансгрессии Мирового океана, имела вид социально-природных ритмов, представление о которых, по сути, размывает привычную и, в общем-то, совершенно искусственную периодизацию раннеегипетской истории в рамках династий и Царств [ср.: О'Маrа 1979, 1980].
Последнее утверждение кажется адекватным взглядам самих древних египтян. Если египтологический канон выделяет так называемую нулевую династию, к которой относит, в частности, Хора Нармера, то на недавно найденных при раскопках Абидоса оттисках архаических печатей имя этого правителя стоит в одном непрерывном ряду с именами представителей "I династии": Боешника, Хваталы и далее до Дена в одном случае [Dreyer 1987, Abb. 2, 3; Taf. 4, 5; Kaiser 1987, Abb. 1, 2] и до Каа — в другом [Dreyer et ai 1996, Abb. 26; Taf. 14 b, с]. Отсюда с неопровержимостью вытекает, что признанного современной наукой отдельного правящего дома, предварявшего воцарение Хора Аха, раннеегипетская административная традиция не различала — а раз так, то и у нас едва ли есть основание и надобность это делать.
Социоестественный подход, учитывающий как социально-политический и экономический, так и экологический аспект исторического процесса [Кульпин 1994], иногда вынуждает отступать от привычных академических схем: так, например (в полном соответствии с только что упомянутыми источниками), он исключает наличие какого-либо водораздела, обозначаемого как переход от 0-й к I династии в Египте [Прусаков 1999в]. На наш взгляд, столь же условна и археологически неощутима общепринятая вслед за Манефоном граница между I и II египетскими династиями (Хор Каа — Хор Хотепсехемуи), теряющаяся в потемках социально-экологического кризиса. Более того, даже такая ярчайшая веха фараоновской цивилизации, как пирамида Джосера, которая ассоциируется у всех не иначе как с началом новой эпохи — так называемого Старого царства в древнем Египте, с социоестественных позиций в этом смысле выглядит ложным историческим ориентиром: коль скоро за строительством Большой ступенчатой пирамиды последовал пик иссушения и очередной упадок Тинитского царства, ее куда логичнее связывать не с наступлением нового, а с завершением предыдущего цикла политогенеза
