Раненый зверь - [11]

Ночевала она в отделении через день — то дежурство, то просто с Павлом в палате останется. А состояние у него хреновое. Вроде и голова соображает, и речь внятная, но подняться с постели он не может. Любое серьезное движение вызывало сильнейшее головокружение, а от переутомления выключалось сознание. Не мог он подниматься с койки, не в состоянии был контролировать действия Оксаны. А она, возможно, не только с врачами крутила. Она через день дома у него ночевала, и неизвестно с кем. Илья с ней был, но ведь это не помеха. Уложит Оксана его спать, закроет дверь на ключ, а сама с Робиком… Или еще с кем-то… Бормана ведь и на цепь можно посадить.

— Ну, что он сказал? — спросила девушка.

Павел смотрел на нее, но видел плохо. Качающийся туман перед глазами, и в голове шторм поднялся, как бы не стошнило…

— Три года. Условно.

— Условно — это хорошо… Ты бы с Геной поговорил, — сказала она.

— С Геной? — Павел удивленно повел бровью.

Гена Елизаров и Сергей Широков были его лучшими друзьями. С Геной он служил срочную в Афгане, а Серега его школьный друг, и карате они вместе занимались. Доверял он этим ребятам, поэтому и замутил с ними опасное дело.

— Он же сейчас вместо тебя… ну, по вашему делу…

— И что?

Павел не посвящал Оксану в свои дела, но, похоже, она сама во всем разобралась.

— Если вдруг вас застукают… У них судимости нет, а у тебя имеется. И срок тебе светит… Пусть они сами, без тебя…

— Они и так сами.

— Я не в том смысле. Если вдруг их возьмут, пусть они все на себя берут. Ну, как будто твое дело сторона…

— Не возьмут их.

— А вдруг?

— Не могу я так сказать.

— А я могу. И скажу.

Павел хотел одернуть Оксану, сказать, чтобы она не лезла в его дела, но потерял сознание. А когда он пришел в себя, ее уже не было.

Глава 4

Роскошные распущенные темно-русые волосы, красивые глаза с поволокой, сочные губы, совершенной формы грудь с наливными ягодками сосков, сексуальные ноги — и это все о ней… Оксана голышом стояла перед кроватью, быстрыми ловкими движениями очищая мандарин. Ни капли стеснения во взгляде. Более того, ей нравилось восхищение, с каким смотрел на нее Павел.

— Чокнемся? — весело спросила она и, поцеловав очищенный мандарин, протянула его Павлу.

— За твое здоровье!

Мандарин был не простой, а проспиртованный. Все равно что пятьдесят граммов водки выпить и закусить.

— Еще?

Он был бы не прочь повторить, но Оксана пьянила его куда больше, чем спирт.

— Потом!

Павел схватил ее за руку, притянул к себе, уложил на кровать.

— Раздавишь, медведь! — засмеялась она.

Смех очень быстро перешел в тихий сдавленный стон, а ее ноги обхватили его бедра. Возбуждалась она легко и быстро, поэтому все пошло как по маслу.

И с ним Оксана возбуждалась, и с другими. Но с ним она пробудет всего три дня, а потом уедет в Засечье, а там сколько мужчин, столько же и соблазнов… Но Павел старался об этом не думать. Все равно ведь ничем горю не поможешь. Не в том он сейчас положении, чтобы рвать с Оксаной…

Все правильно сказал следователь, ему пришили убийство по неосторожности. Он же не собирался убивать Трушина, он ударил его, а тут арматура, несчастный случай. Смешно это или нет, но за превышение пределов необходимой обороны ему светило до двух лет, а срок за убийство по неосторожности — это уже три года. И два с половиной года он из них получил. И не условно, а реально. Судья и первый срок ему припомнил, и не отбытые четыре с половиной года. В одном только вышло послабление — судья должен был приговорить его к строгому режиму, а выписал путевку на общий. А здесь и долгосрочные свидания чаще, и посылки положены не один, а два-три раза в год.

В суд Павла привезли прямо из больницы. Слишком сложно проходил процесс выздоровления, но ходить к этому времени он уже мог. И ушел — на этап в следственный изолятор, в блок для осужденных. Правда, месяц его держали на больничке, оттуда он и отправился на зону — в полном здравии, полный сил и желания выживать.

Впрочем, Оксане пришлось подмазать лагерное начальство. Она же не жена Павлу, и ей свидания не положены, но если есть деньги, то такие нестыковки теряют значение…

А деньги у Оксаны есть. Она говорила с Геной, он согласился в случае чего взять всю вину на себя. Но Павла из общего дела не вычеркнул и долю с общего дела исправно выплачивал. Оксана переводила деньги в доллары, складывала в кубышку. На жизнь брала только необходимое, во всяком случае, так она говорила. А Павел хотел ей верить. И верил — в том, что касалось материальной стороны дела. Оксана очень привязалась к Илье, заботилась о нем, холила и лелеяла, как своего. Он и в это верил. А в том, что Оксана хранит ему верность, мягко говоря, сомневался. Впрочем, она и не говорила, что не изменяет ему. Он не спрашивал, а она не говорила. А зачем ей врать без особой на то нужды? Вот если бы он спросил…

Но какой бы сукой ни была Оксана, с ней чертовски хорошо. А это свидание с ней — и вовсе подарок судьбы. И никакие подозрения на ее счет не смогли сейчас унять накал страстей, какой он испытывал с нею в постели. Только ради таких моментов стоило жить. И даже прощать Оксану…

— Хорошо-то как! — громко прошептал Павел, глядя в темный от сырости потолок.