Раненый город - [2]
Помимо этого, в книге сознательно не употреблено ни одного настоящего имени участников боев, если только они ранее не были разглашены в печати. Подлинные имена в ней — это имена политиков и достаточно крупных военных, названные потому, что народ должен знать своих героев, мнимых и настоящих. Действующие лица переименованы, их приметы и привычки изменены. Где-то соединены между собой, где-то разделены похожие судьбы, а некоторые действия переведены с одного места на другое. В результате все совпадения будут случайны, и ничто конкретное, могущее быть поставленным героям книги в вину, не подтвердится.
Следует принять во внимание и то обстоятельство, что ряд событий, не относящихся к тому участку местности, на котором развивается действие, во многом выписаны так, как они передавались в то время из уст в уста. Солдат не может знать все обо всем. Тут может не быть фактической достоверности, но повышается достоверность знания о том, что люди тогда по разным поводам думали и друг другу передавали, как они к этому относились, во что верили, а во что нет.
Поэтому, если кто-то из информированных читателей скажет, что во время боев в Бендерах события происходили не совсем так, как описано, или с участием совершенно других лиц, он будет прав. Но если вы подумаете, что некоторые приведенные в книге разговоры слишком заумны и политизированы, что люди не могли столько думать и говорить, вы ошибетесь. Тогда о политике говорили больше, чем в окончательно разуверившемся времени нынешнем, и, поскольку речь в основном идет об офицерах милиции, кадровых военных, бывших воинах-«афганцах» и даже студентах, у многих из них были необходимые для таких бесед образование и кругозор.
P.S. Автор приносит извинения читателям за встречающиеся по тексту грубые слова и выражения. Были приняты все меры, чтобы убрать матерщину. Но все ругательства убрать невозможно, потому что кое о чем без мата сказать просто нельзя и это будет даже слишком мягко сказано. Да и вообще, на войне иначе, как поминая всех чертей, родственников и отдельные части тела, не говорят.
Иван Днестрянский
Часть первая
1
Поднимающееся все выше летнее солнце грело тихий парк на окраине южного городка. На ажурной металлической башенке при входе, накаляясь в мареве, начавшем истекать от залитого солнцем асфальта, висели большие круглые часы. Едва слышный внизу ветерок шевелил верхушки тополей, но цветы на клумбах и веточки кустарника живой изгороди были неподвижны. Над ними без помех вели свой танец пестрые бабочки. От цветка к цветку, на доли секунды зависая над лепестками, стремительно мчался бражник. На посыпанных крупным песком дорожках редкие следы прохожих не стерли еще бороздок, оставшихся от метлы. Как готовые к салюту пушки почетного караула, чем-то даже похожие на них, застыли у скамеек чугунные, крашенные серебрянкой урны. Рано утром их жерла были старательно очищены дворниками от огрызков и окурков, ни один ком мусора не успел заново зарядить их.
А дальше, в тенистой глубине под дубами, на серой плите сжимал рукой автомат краснозвездный солдат. Трепетали на каменном лице пробивающиеся сквозь листву лучики, и от их дрожания лицо казалось живым. Раздавленные шляпки желудей у памятника, казалось, говорили о том же — это не прохожие, а солдат иногда сходит сюда. В низкую щель под его постаментом, распластавшись на прохладной земле, изредка забирались играющие в прятки или войну мальчишки. Тогда игра света переставала быть чистой иллюзией, твердый камень вновь наполнялся смыслом солдатской жизни — он защищал. И сейчас солдат, как всегда, смотрел в сторону, откуда могли появиться дети.
Там, в глубине квартала за парком стоял длинный трехэтажный дом красного кирпича. Широкими окнами, бодрым шагом корпусов заявляла о себе архитектура тридцатых. Со времени его постройки минуло четыре десятилетия, над городком прогремела война, и дом был восстановлен из руин. Близились годы, которые позже назовут глубоким застоем. Но времена загаженных подъездов, затоптанных палисадников и размалеванных непристойными надписями стен еще не пришли в эту страну. В доме и вокруг него продолжалась размеренная, не затронутая сомнениями и лихом провинциальная жизнь. Был тот самый час между утром и днем, когда молодежь уже ушла на работу, пенсионеры, проводив ее, занимаются домашним хозяйством, а дети, приехавшие на каникулы из больших северных городов, вот-вот выскочат по одному из дома, чтобы пойти рыбачить на обмелевший Адагум или заняться дворовыми играми.
Из одного из подъездов дома выбежал худой и нескладный мальчишка лет десяти. Не увидев никого из друзей, он остановился, соображая, чем заняться дальше. Невидимые за деревьями, приглушенно гудя моторами и изредка сигналя, проезжали по улице Свердлова грузовые автомашины, везя зеленый горошек на консервный комбинат. Там, за парком и чуть в стороне, была площадь перед центральными воротами комбината, где машины выстраивались в очередь на разгрузку. Можно было податься туда за сладким горошком. Но сбрасывать его стручки с машин, подбирая затем с земли в снятые с себя и завязанные узлами рубашки, была забава для ватаги пацанят, а не для одинокого мальчишки. Смущала и доска почета у ворот комбината, с которой укоризненно смотрел на него портрет его бабки — Александры Митрофановны. Издалека не различить было лица, но красно-желтое пятно золотой звезды и множества орденских лент безошибочно указывало на неё.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Нада Крайгер — известная югославская писательница, автор многих книг, издававшихся в Югославии.Во время второй мировой войны — активный участник антифашистского Сопротивления. С начала войны и до 1944 года — член подпольной антифашистской организации в Любляне, а с 194.4 года — офицер связи между Главным штабом словенских партизан и советским командованием.В настоящее время живет и работает в Любляне.Нада Крайгер неоднократна по приглашению Союза писателей СССР посещала Советский Союз.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.
Старший прапорщик Сергей Ефимов вроде бы навоевался вдосталь. За его плечами три года в Афгане в должности командира взвода. Вернулся оттуда с орденом Красной Звезды. Но почему-то его продолжает тянуть на войну. Он не может сидеть дома, пока в горячих точках погибают молодые, необстрелянные пацаны. И прапорщик снова возвращается в горы. На этот раз — в Чечню. И вот он вместе со своей группой выходит на реализацию разведданных в «зеленку»…
Николай Прокудин служил в Афганистане в 1985–1967 годах в 180 МСП 108 МСД. Судьба берегла его, словно знала, что со временем Николаю суждено стать писателем и донести людям правду об одной из самых драматических страниц истории нашей страны.
Костя по прозвищу Беспросветный, отсидев за убийство своего командира-предателя, выходит на свободу без малейшего понимания, как дальше жить. Идти ему, по большому счету, некуда: нет теперь ни жены, ни дома. Да и на приличную работу с такой биографией не устроишься… Но судьба дает ему шанс переиграть свою жизнь. В составе Добровольческого русского отряда Костя отправляется на гражданскую войну, идущую на территории бывшей Югославии. Ему, боевому офицеру, прошедшему пекло Афгана, убивать не привыкать. Теперь это — его ремесло.
Горы и ущелья Афганистана. Песок, раскаленный зной. Залпы тысяч орудий… Душманы ведут жестокую войну против советских войск. В очередной схватке с «духами» у одного из блокпостов взвод специальной разведки во главе со старлеем Александром Калининым лицом к лицу столкнулся с отрядом коварного Амирхана. Первое сражение с врагом окончилось победой нашего спецназа. Но Амирхан — опасный противник. Он придумал хитрый план нового нападения. В ход на сей раз пойдут реактивные снаряды, которыми расстреливают советскую военную базу, офицеры в качестве заложников и даже один предатель из числа наших «спецов»…