Рандеву - [40]

Рита подтолкнула меня, расплескав свое вино на пол.

— Скажи-ка, Симона… Расскажи, как женщина женщине. Ты, наверное, думаешь… Я имею в виду, когда этот парень, с таким божественным телом, целыми днями расхаживает перед тобой, задумываешься ли ты о…

— Извини, мне надо в туалет, — перебила я не в меру разошедшуюся эротоманку и пулей вылетела в коридор.

Запершись в туалете, я прижалась спиной к холодной мраморной стене. Закрыла глаза. Эта Рита со своими глиняными курсами в построенном Мишелем ателье. Остатки здравого смысла, которые я еще могла мобилизовать, нашептывали мне, что Рита не имела в виду того, что я ей, по сути, выдала. Она просто слишком много выпила, как и многие сегодня вечером, и чувствовала влечение к Мишелю точно так же, как любая другая женщина. Как я.

Я стерла осыпавшуюся подводку для глаз, вымыла руки, глубоко вздохнула и пошла обратно, навстречу веселью.

20

— А мне бы хотелось как-нибудь попробовать кокаин, — услышала я собственный голос.

Петер был единственным, кто отреагировал на это откровение.

— Зачем?

Его глаза странно блестели. Может быть, под влиянием алкоголя, а может быть, момента.

Была половина пятого утра, и по кругу ходила сигарета с марихуаной. Мы остались вдевятером. Кроме нас с Эриком и Петера с Клаудией там был бухгалтер Петера Жюльен со своей женой Анни, бельгийцы, как и хозяева дома. Они жили в одной из соседних деревень. Присутствовал еще один голландец лет сорока с небольшим, оказавшийся деловым партнером и приятелем Петера, его звали Франк. Темноволосый тип с несколько хмурым лицом, усатый и кудрявый. Остался Брюно. И Мишель.

Разговор шел в телевизионной комнате Петера. На экране мелькали мультфильмы. Звук был выключен.

— Кокаин? Почему именно кокаин? — продолжал допытываться Петер.

— Просто так, — я, собственно, сама не знала, почему именно кокаин.

Эрик заворчал. В его присутствии я чувствовала необходимость сдерживаться, подбирать слова

— Я кокаин еще никогда не пробовала, но много слышала о его действии. Наверное, весь мир нюхает кокаин, кроме меня. Это похоже… на недостаток общего развития.

Бастиана и Изабеллу уложили спать в домике для гостей. Когда многие стали разъезжаться, Клаудиа привела меня в телевизионную комнату, где наши дети заснули прямо на диване. Она предложила нам перенести их в помещение за домом — отдельный домик для гостей, что мы и сделали.

В процессе транспортировки они что-то бормотали, но потом заснули мертвым сном. В комнате по соседству с той, где сейчас спали Бастиан и Изабелла, стояла двуспальная кровать. Была там и небольшая ванная.

— Вы можете лечь здесь, — сразу сказала Клаудиа. — Чего садиться за руль, если выпили. Именно, по выходным на всех здешних поворотах происходят аварии…

— Ты ничего не потеряла, не попробовав кокаин, — услышала я голос Петера.

В телевизионной комнате стоял специфический запах марихуаны. Я сделала несколько затяжек, но на меня это мало подействовало.

— Ничего особенного, — продолжал Петер. — В течение десяти минут ты думаешь, что сможешь поднять бильярдный стол и что именно тебе в голову приходят самые поразительные идеи. И все.

В комнате повисла тишина.

Я отпила глоток воды. Может быть, пора спать? Эрик уже давно не принимал активного участия в разговоре. Марихуана действовала на него как-то странно — его неудержимо клонило в сон. Клаудиа тоже заснула. Она привалилась к Петеру, положив руку ему на плечо. Франк откинул голову на спинку дивана и отключился. Брюно время от времени шептал что-то непонятное. На его лице застыла блаженная улыбка. Мишель вертел в руках стакан с пивом и казался самым трезвым из всех. К сигарете он и не прикоснулся. Я это моментально отметила. Мишель сидел на краешке дивана у журнального столика и, судя по всему, силился расслышать, о чем говорили мы с Петером. Трудно было понять, что он улавливает из нашего разговора.

На улице уже светало. Я не чувствовала себя ни усталой, ни разбитой, как обычно после бессонной ночи. Наверное, сон просто пролетел мимо меня.

— Ну, наверное, все-таки пора расходиться, — сказал Петер. — Хорошо было.

Эрик вдруг очнулся, как от испуга, подался вперед и налил себе еще вина. Координация движений у него была слегка нарушена, и на журнальном столике появилась лужица.

— Еще немножко, — пробормотал он. — И пойдем спать.

Внезапно я почувствовала тошноту и тут же встала.

— Я отойду на минутку…

Пока я шла к туалету по длинному коридору, мимо гостиной, вдоль оливково-зеленых стен с подсвеченными картинами, тошнота немного отступила. Здесь было не так накурено, как в комнате, из которой я вышла. После двух часов ночи я не выпила ни капли вина, пила только воду, но алкоголь давал о себе знать. В голове что-то звенело. Возвращаться в телевизионную комнату, наполненную дымом с характерным сладковатым запахом, перебивающим все другие, разъедающим нос и глаза, мне вовсе не хотелось. Я открыла боковую дверь и вышла на улицу.

В лицо ударил свежий утренний ветер. Я сделала глубокий вдох, еще один. На деревьях в саду пели птицы. Небо было дымчато-розовое, нежного пастельного оттенка. По дорожке, посыпанной гравием, я пошла к домику для гостей. В последний раз Эрик ходил взглянуть на Бастиана и Изабеллу часов в двенадцать. Я открыла дверь и щелкнула выключателем в гостиной. Очень тихо поднялась по винтовой лестнице и остановилась послушать под дверью. Ни звука. Значит, крепко спят. Все в порядке.