Рандеву с Валтасаром - [15]

Он смотрел в лицо пленнику. Молчание длилось несколько секунд, наконец Меликов отвел глаза и громко выругался.

— Вот так-то лучше, — сказал Баширов, — а теперь займемся нашими делами. И выбрось из головы все остальные мысли. Иначе умрешь, не успев попробовать заказанную еду.

Меликов мрачно смотрел на него. Но на этот раз он промолчал, не решаясь что-либо сказать. А стоявший за его спиной Голубев впервые за все время усмехнулся. Полковник мог переиграть кого угодно, был убежден Голубев. Они были знакомы с Башировым много лет, и полковник всегда восхищал Голубева своей чудовищной рациональной логикой и хладнокровной жестокостью, помогавшими ему в самых разных ситуациях.

МАДРИД. 9 ИЮНЯ

Пресс-конференция началась ровно в двенадцать часов дня. Перед собравшимися выступали официальные лица, представители испанских министерств и ведомств. Большой зал на триста человек был переполнен, некоторые даже стояли в проходе — настолько велик был интерес к проходившему через столицу Испании уникальному «Литературному экспрессу». Вопросы задавали не только чиновникам, но и руководителю проекта с немецкой стороны Томасу Вольфарту.

Обстоятельный, неторопливый Вольфарт отвечал на двух языках — немецком и английском, давая разъяснения по каждому вопросу, интересовавшему журналистов.

Дронго сидел рядом с Георгием Мдивани. Они были примерно одного роста, одного телосложения. Рядом с Георгием всегда находился молодой литератор из Грузии Важа Бугадзе, который, несмотря на свой двадцатидвухлетний возраст, был популярным драматургом в Грузии.

— Ты только посмотри, сколько здесь людей, — удивлялся Георгий, — я не думал, что в Европе к нам проявят такой интерес. Конечно, я понимал уникальность этого проекта, но столько журналистов…

— Здесь еще и дипломаты, — сказал Дронго, услышав слова Томаса Вольфарта о том, что все заинтересованные страны выразили согласие с проектом, а на сегодняшней пресс-конференции присутствуют представители многих стран Европы, участвующих в «Экспрессе».

Дронго обратил внимание на Пацоху. Польский представитель обычно ходил в джинсовом костюме. У него была колоритная внешность, светлые глаза, небольшая щетина на аристократическом, несколько удлиненном лице и серьга в левом ухе. Словом, его можно было принять за кого угодно, только не за полковника польской разведки.

К нему подсела молодая красивая женщина. У нее были длинные до плеч каштановые волосы, курносый носик, миндалевидные глаза и мягкие губы. Женщина, почувствовав на себе взгляд, обернулась и, увидев пристально смотревшего на нее Дронго, чуть покраснела.

— Ты так смотришь на эту девочку, что можешь сделать в ней дырку, — раздался за спиной хрипловатый голос.

Дронго обернулся. Рядом стоял Павел Борисов. С болгарина можно было рисовать древних греков: курчавые темные волосы, прямой нос, заросшее темной бородой лицо, большие выпуклые глаза. Он был среднего роста, но из-за своей колоритной внешности казался выше.

— Постараюсь не причинять ей вреда, — пошутил Дронго. — А ты не знаешь, кто это такая?

— Это тебя так волнует? — подозрительно прищурился Павел. — Или тебя волнует любой, кто оказывается рядом с Яцеком?

— Ты что, его личный телохранитель? — парировал Дронго. — Меня интересует красивая женщина, а не твои сентенции. Кто она такая?

— Откуда я знаю? — пожал плечами Борисов. — Может быть, местная журналистка. Хотя на испанку она совсем непохожа. Может, она полька? Так говорят по-русски? Нет, кажется, правильно будет «полячка»?

— Ты поразительно хорошо знаешь русский язык, — заметил Дронго, — и говоришь достаточно чисто для болгарина.

— Я переводил Бунина и Набокова на болгарский язык, издавал Пастернака и Мандельштама, — заметил Павел.

— Прекрасно. — Дронго увидел, как молодая женщина попрощалась с Яцеком и пошла к выходу. Извинившись перед Борисовым, он поспешил за ней.

Незнакомка уже вышла из зала, когда он ее догнал. По-польски он знал лишь несколько слов. У нее была славянская внешность, Борисов не ошибался, она была явно не испанка.

— Прошу бардзо, — начал по-польски Дронго.

Женщина обернулась. В ее глазах было любопытство. «Интересно, что общего у нее с Яцеком Пацохой?» — подумал Дронго.

— Вы говорите по-русски? — спросил он неожиданно. — Такая красивая женщина должна знать и другие языки.

Незнакомка улыбнулась. Ей был приятен комплимент.

— Я говорю по-русски, — ответила она, — и могу понять, когда мне говорят комплименты.

Она говорила не просто хорошо, она даже правильно ставила ударения, что не всегда делали поляки, даже в совершенстве владеющие русским языком.

— Потрясающе, — пробормотал Дронго, — я обратил на вас внимание еще в зале.

— Я заметила, как вы на меня смотрели, — сказала она, — извините, но я тороплюсь на работу.

— Это вы извините меня, — пробормотал Дронго, — но отпускать такую красивую женщину было бы непростительной глупостью с моей стороны. Может, мы с вами встретимся?

— Я не могу, — ответила она, — я должна вернуться в наше посольство.

— Вы работаете в посольстве? — понял Дронго. — Вы дипломат?

Она замерла. Кажется, ей было неприятно, что она проговорилась.

— Да, — наконец сказала она, чуть подумав, — я работаю в посольстве. В польском посольстве. Но я не дипломат. Я только на… Как это по-русски… на стажировке. Я приехала в Мадрид только на один год.