Рамаяна - [60]

Советники Сугривы поспешили сообщить ему о прибытии разгневанного Лакшмана. Сугрива, однако, наслаждался близостью с Тарой и не придал значения словам министров.

Пока советники отдавали воинам приказ готовиться к бою, Лакшман встретил Ангаду и попросил его сообщить Сугриве о Своем прибытии. Ангада вошел в покои Сугривы и, склонившись к его стопам, сообщил о приходе Лакшмана. Однако опьяненный Сугрива крепко спал и никак не хотел просыпаться. Он поднялся лишь тогда, когда множество обезьян стали отчаянно кричать. В страхе перед Лакшманом Сугрива быстро пришел в себя. Когда он поднял свои тяжелые веки, советники сказали ему: «Лакшман ожидает тебя у ворот дворца в сильном возбуждении. Просим тебя незамедлительно выйти к Нему и припасть к Его стопам. Быть может, это хоть как-то умерит Его гнев».

Осознав серьезность ситуации, Сугрива спешно поднялся с ложа, недоумевая, почему Лакшман сердится на него. «О царь, с головой погрузившись в чувственные наслаждения, ты потерял счет времени, - сказал Хануман. - Уже давно наступила осень, а ты так и не выполнил своего обещания помочь Раме отыскать Ситу. Лакшман пришел, чтобы напомнить тебе об этом. Тебе следует принять его с великим почтением и попытаться успокоить Его».

Сугрива приказал Ангаде пригласить Лакшмана во дворец. Все охранники, которые прежде взялись за оружие, теперь приветствовали Лакшмана с почтительно сложенными ладонями. Войдя во дворец, Лакшман услышал звуки музыки, женского пения и позвякивающих украшений. Увидев множество молодых и красивых женщин, Лакшман смутился, ибо дал обет избегать общения с чужими женами. Он не пошел дальше, вместо этого Он возвестил о Своем приходе, коснувшись тетивы Своего могучего лука. Услышав звук натянутой тетивы, Сугрива задрожал от страха. «Не понимаю, почему Лакшман так сердится, - сказал он Таре. - Думаю, будет лучше, если сперва к Нему выйдешь ты и постараешься успокоить Его».

Тара предстала перед Лакшманом в распущенных одеждах. Ее глаза вращались. Она была пьяна. Гнев Лакшмана угас. Он почтительно устремил Свой взор на ее стопы. «Дорогой принц, - сказала Тара, - отчего Ты гневаешься на Сугриву?»

- Твой муж нарушил свое обещание помочь Раме, - резко ответил Лакшман. - Вместо этого он развлекается в обществе женщин.

- Прошу Тебя, прости его, - сказала Тара. - Поддавшись страсти, он утратил разум. Даже великие мудрецы иногда становятся жертвой вожделения, чего тогда ожидать от легкомысленной обезьяны? Не думай, что Сугрива забыл о своем обещании. Он уже призвал миллионы обезьян в Кишкиндхью для начала поисков Ситы. Пожалуйста, войди во внутренние покои и Сам поговори с Сугривой.

Лакшман вошел во внутренние покои дворца. Когда он увидел их роскошное убранство, а также многочисленных прекрасных женщин, Он вновь пришел в гнев. Сугрива сидел на ложе, обнимая Руму. Увидев Лакшмана, он тут же поднялся и смиренно сложил ладони. Его примеру последовали все женщины. «Ты бросаешь слова на ветер, - упрекнул Сугриву Лакшман. - Ты - обманщик, который рядится в одежды друга. Твое поведение отвратительно. Того, кто получает помощь от друга и не отплачивает ему взаимностью, называют бездушным. Такого человека нужно убить. Однажды, увидев подобную неблагодарность, Господь Брахма молвил: «Убийца коровы, пьяница, вор и тот, кто нарушил священный обет, могут искупить свой грех, но нет никакого искупления неблагодарной душе». Предупреждаю тебя, Сугрива: если ты не начнешь помогать Раме, то сегодня же встретишь своего брата в обители Ямараджа».

- О Лакшман, - отвечала за своего мужа Тара, - Сугрива не лжец и не обманщик. Он не повинен в неблагодарности и бездушии. Он не забыл, что для него сделал Рама. Вина его лишь в том, что, предавшись чувственным наслаждениям, он потерял счет времени. Мы слышали, что на Ланке, в обители Раваны, живет сто тысяч крор ракшасов. Невозможно убить Равану, не сокрушив прежде их. Поэтому Сугрива отдал приказ бесчисленным обезьянам, населяющим землю, собраться в Кишкиндхье. Он ожидает их прибытия. Вот почему он не пришел к Раме и не начал поисков. Сугрива распорядился, чтобы обезьяны пришли в Кишкиндхью в пятнадцатидневный срок. Тысячи обезьян и медведей начнут стекаться в столицу уже сегодня.

Услышав это, Лакшман успокоился. Сугрива смиренно снял с себя гирлянду и сказал: «Я никогда не смогу отплатить Раме за то, что Он сделал для меня. Он - мой господин и повелитель. Я последую за Ним, куда угодно, и сделаю все, что Он скажет. Я виноват. Пожалуйста, прости меня».

- Прости и ты Мой гнев, - отвечал довольный Лакшман. - Я думаю, тебе стоит увидеться с Рамой. Твоя искренность воодушевит Его.

- Еще раз созови всех обезьян, населяющих Гималаи, Махендру и Мандару, - приказал Сугрива Хануману. - Пусть, оставив чувственные наслаждения, они без промедления отправляются в путь. Я даю им десять дней. Любой, кто не подчинится моему приказу, будет казнен.

Хануман немедленно отправил гонцов. В тот же час в Кишкиндхью стали стекаться миллионы обезьян. Представ перед Сугривой, они размещались в разбитом неподалеку лагере. Лакшман вновь попросил Сугриву встретиться с Рамой. Тогда Сугрива и Лакшман взошли на паланкин и в сопровождении бесчисленных обезьян отправились к жилищу Рамы.