Ральф де Брикассар - [85]

Неожиданно Вирджинию осенило. Очевидно, Ральф сердится на нее из-за того, что не может поехать сейчас на Саурес, но она готова поехать с ним, правда, не надолго. Может быть, там она окончательно поправится, ведь в прошлый раз именно жизнь на Сауресе помогла ей излечиться от своей болезни. Вирджиния решительно поднялась и постучала в дверь кабинета.

— Войдите, — раздался тихий голос Ральфа.

Он сидел в кресле, уставясь в окно, и, обернувшись к Вирджинии, посмотрел на нее пустым, ничего не выражающим взглядом.

— Ральф, милый, — заговорила Вирджиния, приближаясь к мужу, — скажи мне, что происходит? Ты сегодня не похож на себя. Ты сказал, что меня это не касается, но я все-таки хочу знать, что тебя тревожит. Хочу знать, что ты имел в виду, когда говорил это…

— Всего лишь то, о чем и сказал: это касается не тебя, — тихо проговорил Ральф. — Ты сейчас стала очень мнительна относительно своего здоровья и могла подумать, что мои переживания связаны с каким-то новым заключением врачей, но нет, у тебя все в порядке, очень скоро ты поправишься окончательно, врачи не обнаружили никаких симптомов, угрожающих твоей жизни.

— Может быть, тебя именно это и волнует? — неожиданно услышала Вирджиния свой голос и сразу же испугалась. Она вовсе не собиралась говорить Ральфу ничего подобного. Он не заслужил таких слов, она это прекрасно понимала, но и вернуть их уже не могла. Ральф вскинул на нее недоумевающий взгляд и с минуту пристально ее разглядывал, в то время как Вирджиния, краснея и сбиваясь, торопливо говорила:

— Прости меня, милый, я сама не знаю, что говорю… Я признательна тебе за твою заботу, за твою… любовь, и я… готова поехать с тобой на Саурес, давай поживем там, придем в себя от всех этих волнений, от всей этой суматохи…

— Теперь ты там долго не выживешь, — сухо заметил Ральф, — но дело даже не в этом. Я не могу сейчас туда поехать. Иди к себе, Вирджиния, иди к себе и успокойся. Я сам решу все свои проблемы, тебе не надо ни о чем волноваться. А сейчас я хочу остаться один.

Вирджиния не посмела спорить с мужем и тихонько прикрыла за собой дверь кабинета. Она убежала к себе в спальню, бросилась на кровать и расплакалась от обиды, нет, не на Ральфа и не на себя — на весь белый свет.

Оставшись один, Ральф поднялся с кресла и долго ходил по кабинету из угла в угол, пытаясь успокоиться. Он не обманывал Вирджинию, когда сказал ей, что его переживания вызваны не ее здоровьем. Врачи действительно сказали ему, что никакой угрозы сейчас нет, просто все осложнилось сильнейшей простудой, что и вызвало воспаление легких. Но попробуй убедить в этом Вирджинию, она вбила себе в голову, что в любой момент может умереть, и считает, что доктор Стинер тогда не ошибся, а просто не захотел говорить ей всей правды. Вирджиния настолько увлечена своим «предсмертным» состоянием, что не хочет думать ни о чем другом, но ведет она сейчас себя совсем не так, как тогда, два года назад, когда показала ему письмо от доктора Стинера и попросила жениться на ней. Он видел, что тогда на Сауресе она действительно наслаждалась жизнью и ему доставляло удовольствие смотреть на нее и, что греха таить, чувствовать себя волшебником, который способен продлевать жизнь. Ему было хорошо с ней тогда. Сначала, да, он пожалел ее, но потом по-настоящему привязался и сам переживал, думая, что ее дни сочтены. Но ведь Вирджиния была тогда другим человеком, милым, ласковым, настоящая лесная фея. «Лунный Свет», — Ральф усмехнулся, вспомнив, как он ее тогда называл. Тогда ей подходило это имя, но не сейчас… Сейчас, пожалуй, больше подходит «Пожирающий себя огонь». В последнее время Ральф уже не раз думал о том, что напрасно он отказался от предложения родственников и не посвятил свою жизнь Богу. Дяди так рассчитывали, что он продолжит их род священнослужителей. Теперь уже поздно, он потерял чистоту души и тела, зачем нужна Богу его грешная жизнь?

При воспоминании о своих родственниках Ральф нахмурился, и в его глазах опять появилось тревожное выражение. У его дяди Рональда де Брикассара случился сильнейший криз, и он вот уже несколько дней находился между жизнью и смертью. Сегодня врачи сказали, что появилась надежда на улучшение, но еще очень и очень слабая. Прилетел отец, собрались и другие родственники, и Ральф большую часть времени находился в доме дяди. Вирджиния ни о чем не знала, и он не хотел, чтобы она узнала о болезни дяди, иначе она внушит себе, что это не дядя Рональд, а она сама умирает от криза. Ральф присел на кресло и понуро опустил голову. Что ему делать? Он уже и не пишет сколько времени. Для того, чтобы писать о природе, надо жить в покое и согласии, хотя бы с самим собой. А он уже давно потерял душевное равновесие, хотя старается и не показывать этого. Он попал в ловушку, которую сам себе и поставил своим мягкосердечием и отзывчивостью на чужую боль. Ну что ж, такова, видно, его судьба, он должен нести свой крест до конца и постараться вывести Вирджинию из ее надуманного состояния опасности. Она предлагала поехать на Саурес. Может быть, так и надо сделать, но не сейчас. Надо подождать, когда поправится дядя Рональд, да и она сама должна окрепнуть после болезни. Он вспомнил, как сухо разговаривал с ней сегодня, и пожалел об этом. Она, конечно, напугана, надо снова помочь ей прийти в себя.