Быть ракушкой спокойно, но иногда — тяжело, так тяжело! Да, тихо и сумрачно вокруг, и никто не обидит — но ведь никто и не приласкает. Кому интересно прикоснуться к бурому и шершавому? Кто угадает, что внутри — моя жемчужинка? Такая красивая, гладкая, с нежным пастелевым блеском… нет, нет, нет! И не хочу, чтобы знали! Будет только хуже…
Под вечер она вымотана, выжата и выпита… она идет домой, и ненавистная работа сидит на плечах злобной обезьяной. Давит. Душит. Она несчастна, очень несчастна. Она с удовольствием поплакала бы, но ей кажется глупым плакать из-за работы. Главное, что дома все нормально, утешает она себя. Чего еще хотеть женщине? Да, даже самой себе она не признаётся, что хочет чего-то еще. Слезы остаются в ее глазах, заставляя их близоруко щуриться. А над головой, высоко-высоко, где-то под синим-синим небом, плывет ее самый любимый запах. Цветут акации.
Цветут акации. Запах высоко-высоко… над гладью воды, над сумраком… там, где солнце и ветерок. Мне кажется, иногда я чувствую их сквозь шершавые бурые створки — солнце и ветерок… наверное, это только кажется. Какое может быть солнце на дне моря?!
— Привет, — говорит ей муж. — Мальчишки гуляют.
Она улыбается.
— Боже, какая улыбка, — в тысячный или десятитысячный раз говорит ей муж. — Как же я люблю тебя…
Обезьяна сползает с плеч и плетется за дверь. До завтра. Отражение в стареньком зеркале облегченно расправляет плечи.
— А как я тебя люблю, — счастливо отвечает она.
Я — жемчужинка. Я красивая и знаю это. Мне жаль, так жаль, что этого не знают другие! Мне тепло и уютно в моей ракушке, но мне все-таки хочется на свет.
© Copyright Гореликова Алла, 10/09/2004-17/02/2009.