— Даже так? — еще больше нахмурился Андрей. — Ну, давай свой индикатор!
Сашка сказал:
— Не знаю, обращал ли ты внимание, но меня и Машу от «Пляски черта» трясом трясет. А на тебя, по твоему собственному признанию, не оказывает никакого влияния.
Андрей не стал спорить. Уставясь себе под ноги, он пробормотал:
— Значит, вас с Машей от этой музыки аж трясет? Не обращал внимания, да.
Он вздохнул, снял вторую перчатку и, зачерпнув ладонями снег, с силой потер им лицо.
— Что ж, осталось определить, сколько процентов во мне от демона, — сверкнул глазами Андрей. — Потому как иной облик я принимать не умею, а демоны метаморфы, и человеческий облик для них всего лишь один из многих. Это я прочитал в библиотеке Хавелока…
Он замолчал и пожал с отсутствующим видом плечами. С брови у него свалился подтаявший кусочек снега.
— Или я всегда это знал? Вот же, после Машиных инсинуаций я и сам не понимаю, что всегда знал, а что из книг вычитал! Кстати, — не глядя на Сашку, он ткнул его пальцем, — если во мне кровь демона, это означает, что у меня развитая генетическая память, обрати внимание. И это же объясняет, почему твоя Лилия была такая умная. И вопрос ее тебе для меня хорошо объясняет. Во дела! — взмахнул он руками, поворачиваясь к дому. — Надо же, какой продуктивный вечер! Так, сейчас пойду предков пугать…
Размахивая на ходу руками, Андрей направился к подъезду. Сашка поспешил следом.
Открывая дверь, Андрей спросил:
— Ты-то меня не боишься?
— Нет, — сказал Сашка. — Слушай…
— А я знаю почему! — перебил Андрей. Он не стал дожидаться лифта и пошел по лестнице. — Потому что ты сердар… Ладно, шучу, — сказал он, поймав взгляд Сашки. — По сравнению с сердарами я могу рассчитывать на снисхождение. Как Квазимодо — вроде страшный, но внутри очень добрый. Намекни об этом Маше, пока она еще не раскопала способ стереть меня с лица земли. А сейчас мне пора домой, — сказал он, останавливаясь перед дверями своей квартиры. — Только вот о чем я хотел тебя спросить… Блин, даже генетическая память подводит! Ах да… Дай на денек оригинал ребуса, хочу там посмотреть кое-что.
Сашка молча кивнул, и они стали подниматься выше. В квартире, не раздеваясь, Сашка прошел в свою комнату, достал из ящика стола сложенный вчетверо ребус Механика и вручил его Андрею. Тот сразу полетел вниз по ступенькам, а Сашка, сам не зная почему, вдруг крикнул в пролет:
— Андрюха!
— Слушаю, — донесся до него голос.
— Я… — Сашка растерялся.
Он не знал, как выразить то, что хотел сказать, но чувствовал, что без этого Андрея отпускать нельзя.
— Ты только в голову много не бери, демон ты наш!
— Да, конечно, — спустя короткую паузу донеслось снизу.
Сашка закрыл дверь, повесил куртку на вешалку и снял кроссовки. Но едва он шагнул к своей комнате, как в дверь позвонили.
На пороге, без куртки и рюкзака, стоял Андрей. В лице его не было ни кровинки. В одной руке он держал ребус, в другой развернутое письмо.
— Сашка, — сдавленно прошептал Андрей, шагая через порог, — что это значит, а?
Перепуганный Сашка выхватил у него оба листа и последовательно взглянул на них. Он не поверил своим глазам и пригляделся внимательней. Но ошибиться было невозможно: без всякой графологической экспертизы было видно, что и ребус, и письмо писала одна и та же рука.
Сашка наворачивал борщ, оставленный ему матерью на плите. Андрей, сидя напротив, не отставал.
— Раньше я думал, что такое бывает только в совсем дешевых романах, — промычал Сашка с набитым ртом. — Пока ты не сказал, что письмо писала твоя бабушка. Прости, но я не выдержал!
Лица друзей заливал румянец. Андрей взял следующий кусок хлеба и довольно пробормотал:
— Брось! Зато у меня приключился катарсис, когда ты стал ржать как ненормальный.
Всё еще под впечатлением, Сашка фыркнул, сглотнул и просипел:
— Заржешь, когда представишь Механика в качестве твоего деда! А что такое катарсис?
— Катарсис — это когда с ушей спадает лапша, — жестикулируя надкусанным хлебом, сказал Андрей, — которую навесила нам Маша. Я ведь на минуту почти поверил во весь этот бред с родителями! А когда ты выдал сквозь смех про Механика, тут-то он и случился.
Сашка прикончил борщ, удовлетворенно выдохнул и встал из-за стола. Споласкивая тарелку, он спросил:
— То есть ты абсолютно уверен, что Машины измышления про родителей не соответствуют действительности?
— Близко ничего похожего, — в свою очередь закончив с борщом, заявил Андрей.
Он хотел встать, но Сашка его остановил.
— Сиди! Еще котлеты с гречневой кашей. И компот.
— О, это дело! — разулыбался Андрей. — Я сейчас готов проглотить слона. Демон я или не демон, в конце концов?
Сашка вымыл его тарелку и положил им обоим каши с котлетами. Налив в стаканы компот, он снова сел за стол.
— Ты давай аргументируй, — сказал он. — Не молчи!
Разламывая вилкой котлету, Андрей с воодушевлением проговорил:
— Просто я вспомнил, как два года назад разглядывал паспорта предков, в обоих я записан как сын. В моем свидетельстве о рождении присутствуют они же. Еще у моей матери есть ленточка, которую повязывают в роддоме новорожденным, с указанным на ней временем рождения. А у отца волосы светлые потому, что он седой, оттого и красится. Кстати, бабка именно его мать.
