Ракеты. Жизнь. Судьба - [28]

Но все же мы сделали эту программу и провели первый пуск ракеты, кстати, неудачный из-за плохой работы завода №586, который долгое время не переставал нас торопить, утверждая, что ракета стоит готовая и ждет только СУ.

Пока разворачивались пуски 15А14, мы, не переводя дыхание, переключили все наше оборудование на разработку СУ ракеты 15А30, где нас подгонял уже не ЦК, а собственное министерство, чем особенно увлекался заместитель Министра, которому мы были непосредственно подчинены. Человек он был абсолютно невежественный в вопросах БЦВМ и их программирования, но руководил, причем дело доходило до анекдотов. Однажды по поручению Министра он выехал в Свердловск, где разрабатывалась тоже цифровая СУ для МБР на подводной лодке. Свердловские коллеги не успевали (проблема создания математического обеспечения остро стояла и у них), зам. Министра приехал их ускорять. На его стандартный вопрос, когда будут готовы приборы, последовал ответ, что приборы готовы, но нет программ. Он немедленно заявил, так в чем дело, сядьте и за ночь напишите, и чтобы утром машина с приборами уехала в Миас к разработчикам ракеты. До готовности летной программы свердловчанам оставалось не менее года напряженной работы, но зам. министра разницы между словами «программа БЦВМ» и, например, «программа КПСС» не понимал. Вот на таком уровне нами руководили. Единственное, что регулярно делал этот чиновник, он каждое утро звонил мне и спрашивал, где же летная программа 15А30, так как ему нужно докладывать министру. Мои попытки объяснить, что дело не в одном дне и даже не в одной неделе, вызывали руководящее раздражение и каждодневную угрозу, что вот сейчас он пойдет к министру по поводу моего снятия с работы за срыв сроков. Он пошел и был неприятно поражен (мне рассказал об этом случайно присутствовавший при разговоре начальник другого Главка), когда министр задал вопрос, «а кто сделает вместо Айзенберга бортовую программу, ты что ли?».

Помог мне избежать его постоянных истерик по аппарату ВЧ-связи сам Челомей, дав согласие, причем лично мне, провести первый пуск с разведением всех боеголовок в одну цель, что сократило объем программы, и пару месяцев мы на этом выгадали. За это время мы успели полностью закончить полную программу БЦВМ, и испытания 15А30, как и 15А14, пошли без задержек с нашей стороны. Обе ракеты были сданы на вооружение армии, причем в ходе ЛКИ к программному обеспечению не было ни одной претензии.

На этот раз ни у кого не было сомнений, что именно теоротделение определило такой полный успех дела. Снова начались награждения, и Сергеев получил (и стал единственным в Харьковской области обладателем) вторую золотую медаль Героя соцтруда. Ни о ком другом он даже не вспомнил, не только я, но никто из сотрудников теоротделения (да и других) никаких высоких наград не получили. Даже странно, ведь абсолютно все понимали, что основной вклад в создание СУ с БЦВМ внесло третье отделение, так что можно только удивляться поведению начальника, твердо уверенного, что награждать всегда нужно только его. Ничего не получил его первый зам. — директор опытного завода Борзенко, а также Кривоносов, чье отделение разработало саму БЦВМ по техническому заданию отдела 35, и все прочие. С созданием 15А14 и 15А30 разработка новых СУ для них не прекратилась ни на один день. Немедленно была начата модернизация с целью повышения точности, улучшения эксплуатации и пр.

МБР была в СССР единственным видом оружия, где всегда хотели не отстать от США. С отставанием в самолетах, военно-морском флоте (включая атомные подводные лодки) смирились, а об МБР нас постоянно спрашивали, не получилась ли у нас точность стрельбы хуже американской и подобную ерунду, так как при термоядерных бомбах это уже не столь принципиально, если, конечно, речь идет о сравнительно небольшой разнице.

В результате, на место только ставших на вооружение 15А14, 15А15 и 15А30 в армию стали поступать 15А18, 15А16 и 15А35. Хотя отличия их от предыдущих были не так велики, как при переходе от 8К67, и большинство бортовой и наземной аппаратуры было сохранено, все же НИИ-944 заменило гироплатформы на более точные, а мы, как и положено, сделали новое программное обеспечение, так что нам-то работы хватило.

Обе ракеты (15А18 и 15А35) были сданы на вооружение в 1975 г., через два года после 15А14 и 15А30. На этом с разработкой малых (как считало Минобороны) МБР было закончено (по крайней мере, до конца 80-х годов), а с еще одной фундаментальной модернизацией тяжелой ракеты предстоял огромный объем работ. Нужно было сделать совершенно новую систему управления. Эта ракета (15А18М) и была названа американцами «SATANA» и продолжает являться самым страшным оружием, созданным человеком.

Система управления 15А18М:

1. Обеспечивает разведение в отдельные цели с чрезвычайно высокой точностью (речь идет о сотнях метров на дистанции 10000 км и более) 10 боеголовок с водородными бомбами, тротиловый эквивалент каждой из которых более чем в 10 раз превышает бомбы, сброшенные на Хиросиму и Нагасаки. При этом расстояние между целями измеряется десятками и сотнями километров и определяется только запасом топлива у двигателя разведения.