«Ракета» выходит на орбиту - [11]

Сама Анюта, или — иначе — Анна Васильевна, приехав из Артека накануне поздно вечером, в семь утра уже была на ногах, а в восемь торопливо приближалась к школе, стуча высокими каблуками.

Такая поспешность была вызвана как будто деловыми соображениями. Анна Васильевна после окончания весной заочного отделения педагогического института решила, как сказал бы Валерик, «переменить амплуа», сменить пионерскую комнату на учительскую, сбор отряда — на урок в классе. Из Артека она уже писала об этом Кузьме Васильевичу, но ответа не получила.

Было всего несколько минут девятого, когда Анюта, или Анна Васильевна (мы ещё не решили, как её называть), вбежала по широким каменным ступеням и рывком распахнула двери.

Первым, кого она встретила, был директор школы Кузьма Васильевич.

— Анна Васильевна, — сказал директор, — ваше письмо получил. Если настаиваете, после третьего урока готов вас принять, обсудить поставленные вами вопросы. А сейчас, простите, занят.

И он удалился, направившись мерным широким шагом в другой конец вестибюля. Посторонний мог не понять, чем занят директор школы, и даже не заметил бы проявлений радости, сдержанно выраженной. Но что поделаешь. Не все сразу понимают Кузьму Васильевича. Это утреннее время, как всегда, было отведено для пребывания именно в вестибюле, и ребят просто удивило бы, если, придя в школу, они не увидели бы здесь шагающего директора.

Поскольку вновь пришедшая ещё снимает в гардеробе пальто, смотрится в зеркало, поправляет волосы и чуть подкрашивает губы, у нас есть время выяснить, как же обращаться к ней. Сама она требует, чтобы все педагоги называли её по имени и отчеству — Анной Васильевной. С другой стороны, пионеры зовут её Анютой, и вожатая охотно отзывается.

Но вот в вестибюле, а затем в раздевалке начинают появляться самые ранние ученики. Это те, у кого будильники работают безотказно. Или те, кто выходит в школу вместе с родителями. Или же те, у кого именно в это утро до уроков в школе совершенно неотложные дела: нерешённый пример, чужая тетрадь, которую нужно отдать ещё до первого звонка, дежурство по школе или иное общественное поручение.

Не успела Анна Васильевна вернуться в вестибюль, как с разбегу ей бросилась на шею рыженькая девочка и радостно запищала: «Анюта, Анюта приехала!»

Надо ли говорить, что это была Света? А за ней, улыбаясь и держа портфели — свой и сестры, — стоял Слава. Анюта крепко, по-мужски, тряхнула ему руку:

— Слава, Света, черти вы мои милые!

Должен сказать, что такая манера выражаться не является обязательной для вожатой и, поймав укоризненный взгляд Кузьмы Васильевича, Анюта поперхнулась.

— В пионерскую? — шепнула она. Но Света и Слава отрицательно покачали головой:

— Нельзя, «Ракета»…

— Ракета? — переспросила Анюта. — Что это ещё за новости?

— Посмотри во втором этаже стенную газету, — нехотя посоветовал Слава. — А нам пора.

Тем временем Анюту уже окружила стайка ребят — шумных, весёлых, радостных, и она, чтобы не мешать правильному движению потоков учащихся, «кометой» устремилась в пионерскую комнату. Хвост у этой «кометы» был порядочный.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ ОСТАНЕТСЯ ЛИ АНЮТА АНЮТОЙ? Рассказывает автор

После третьего урока я сидел в кабинете Кузьмы Васильевича и рассказывал ему о своих бедах. В руках у меня был изуродованный экземпляр «Повести о настоящем человеке».

— Позор, — горячился я. — Позор всей школе. Сколько дней мы не можем обнаружить преступника.

Кузьма Васильевич, как всегда, слушал внимательно. Но на этот раз меня злила его невозмутимость.

— Да, да, я не боюсь этого слова: «преступник». Человек, обижающий книгу, — отвратительный человек. И, поверьте, это не мелочь. Весь учительский коллектив должен помочь мне найти вредителей.

— Итак, вы предполагаете учинить всеобщий розыск, — отозвался наконец Кузьма Васильевич. — А большая ли, позвольте спросить, от этого польза? Мы будем искать, а ваши читатели будут наблюдать, как мы ищем?

Нет, я сегодня положительно не мог понять нашего директора, требовательного и нетерпимого к малейшему нарушению дисциплины.

Одновременно зазвонил телефон и раздался стук в дверь. Кузьма Васильевич снял трубку и рукой показал вошедшей — это была старшая вожатая Анна Васильевна — на кресло у стола. Я хотел уйти, но он также молча удержал меня.

Анюта волновалась. Это и понятно: сейчас должно было решиться, пойдёт ли она в класс учительницей или…

Кузьма Васильевич, казалось, не замечал её переживаний. Кончив разговор по телефону, он мог хотя бы из вежливости спросить что-нибудь о Чёрном море. Вместо этого директор без всяких предисловий обратился к ней с вопросом:

— Что вы скажете, Анна Васильевна, о «Ракете»?

Три часа назад ей было бы непонятно, о чём идёт речь. Но за это время она обегала всю школу, снизу доверху и сверху донизу, перевидала десятки ребят и, конечно, прочла стенную газету, в которой под разрисованными жабами была злосчастная заметка. И, хотя Анна Васильевна ждала другого разговора, она ответила прямо: даже если действительно радио сипит и хрипит, а передачи не всегда интересны, всё равно заметка — гадость. Если что-то не ладится, так надо выяснить, чем мы, педагоги, помогли Славе, Свете и Валерику и другим?