Рак. Опыт борющихся. Методики лечащих - [12]

Спустя несколько дней я пошла по магазинам: из-за шрама внизу живота я теперь долго буду носить только брюки, которые сидят на бедрах. Последняя трубка продержалась недели две. Я села за руль. На следующий день я поехала в гости к подруге, и мы весь вечер проговорили о любви, а не о раке и хирургах. На прощание мне пришлось попросить ее мужа отогнать мою машину на дорогу: я по-прежнему не могла оборачиваться, чтобы дать задний ход. Но по дороге назад я почувствовала восхищение своим телом, которое каким-то образом преодолело все то, что я на него обрушила, и так скоро было готово служить мне вновь. Когда я приехала домой, я наконец-то взглянула на себя.

Кое-где я все еще была желто-черной, и многие дюймы швов были по-прежнему красными и припухшими. Но, со всеми своими кровоподтеками и синяками, мое тело выглядело не так уж плохо. Мне понравилась маленькая грудь и поджарый живот. Они были мне незнакомы, но я явно могла со временем научиться с такими жить. Спереди я по-прежнему была будто свинцовой – онемевшей и, как мне казалось, твердой. На самом деле на ощупь я была мягкой, но каждое прикосновение вызывало неприятное ощущение, будто меня кололи крошечными булавками. Очевидно, пройдет еще немало времени, прежде чем я научусь радоваться чужим прикосновениям. Я была как будто закована в броню, и в тот момент мне это показалось в чем-то правильным. На следующий день я оделась во все новое и подошла к зеркалу: до смешного низко сидящие джинсы и майка, натянутая на сверхъестественно плоском животе и маленькой, не нуждающейся в лифчике груди. Все это было похоже на тело девочки-подростка, к которому сверху приставили лицо тридцативосьмилетней женщины. Пожалуй, в какой-то мере замысел в этом и заключался. Я засмеялась».

О поступке Джоли

37-летняя американская актриса Анджелина Джоли весной 2013 года удалила грудь из-за угрозы рака. Джоли не стала скрывать произошедшего, а решила рассказать об этом, чтобы обратить внимание других женщин на свой печальный опыт. Ее публикация под названием «Мой медицинский выбор» была опубликована в газете New York Times. В ней актриса подробно рассказала о том, как проходила курс лечения. По ее словам, врачи диагностировали у нее 87-процентную вероятность рака груди и 50 процентную вероятность рака яичников. Недуг был наследственный: мать Джоли умерла от рака в 56 лет. «Этот факт стал главной причиной, по которой я и решилась на операцию», – призналась Джоли. На данный момент риск возникновения рака у Джоли снизился с 87 до 5 процентов.

В российской прессе разгорелась целая дискуссия. Многие недоумевали: зачем делать операцию, если вероятность заболеть не 100%?

– Дело в том, что она чрезвычайно велика, – объясняла Маша Гессен телеведущей «Дождя» Лике Кремер. – Понятно, что 87% – это не точная цифра, но вообще для человека, которому говорят, что у тебя 87-процентный шанс заболеть раком, это звучит очень похоже на 100%. Трудно поверить, что ты попадешь в эти 13%. Но я бы даже не сказала, что это главное. Главное – две вещи. Во-первых, эти генетические, наследственные раки груди, которые появляются обычно до климакса у женщины, бывают чрезвычайно агрессивными. Они очень быстрорастущие, к тому моменту, когда их находят, очень часто бывает поздно, даже если это происходит всего после нескольких месяцев, как опухоль появилась. Во-вторых, когда женщина знает, что у нее настолько высок риск заболеть раком, она попадает в ситуацию, когда она все время проверяется – это единственный разумный способ поведения. Каждые три месяца ты проходишь проверку, после этого у тебя что-нибудь обнаруживают, и ты идешь на биопсию. Пока ты ждешь результаты биопсии, которые, скажем, оказываются отрицательными, приходит время опять проверяться. И такая жизнь.

Ведущая искренно удивлялась, как сама Маша решилась всем рассказать о своей болезни? Более того – написать об этом книгу?

– Когда я впервые узнала, что я являюсь носителем мутации, это было 10 лет назад, когда у нас вообще об этом довольно мало говорили, мне очень тяжело было с этим справиться, – объясняла Маша. – Я почувствовала, что я собираю информацию, а она входит и выходит, я ничего не могу организовать, я ничего не могу для себя решить. Поэтому книга получилась очень органичной; писать – это то, что я умею делать, это то, как я умею прорабатывать информацию. Надо сказать, что это очень помогло, поскольку я стала писать, со мной стали разговаривать не как с пациентом, а как с журналистом. Врачи, оказываются, гораздо больше говорят журналисту, чем пациенту, как правило.

Однако книга Гесен до сих пор не вышла в России. Почему? По словам Маши, российские издатели считают, что российские читатели не готовы к принятию такой информации. Маше кажется, что издатели вообще недооценивают читателей, как правило. Считается, что книга слишком личная и что вообще российский читатель не привык так откровенно и открыто говорить о здоровье, о болезни, об операциях, о личных переживаниях.

– Может быть, дело в российском восприятии чуда? – предполагает другой ведущий Юлия Таратута. – Российские читатели, издатели, российская женщина считают, что чудо случится в пределах этих 13%. Именно пример Джоли и ваш пример говорит о том, что можно рассчитывать на свои силы. В чем здесь национальный колорит восприятия этой проблемы?