Рахель - [7]

Флигелек на улице Невиим с грушевым деревом под окном – этому дереву посвящены знаменитые стихи Рахели, под ним и сегодня любят сидеть поклонники ее поэзии. Большая часть стихотворений Рахели создана в последние шесть лет ее жизни – словно автобиография человека, знающего о приближающейся смерти и подводящего итоги: в них все, что было пережито и перечувствовано, все устремления и разочарования, все, что видят глаза вокруг и к чему рвется стреноженная болезнью душа. Некоторые из стихов Рахели, написанные на русском языке, были впоследствии переведены на иврит и прочно вошли в израильскую поэзию, так что многие и не подозревают об их русском источнике. Она изолирована в  небольшой  комнате, и большой мир заменяют стихи. Они все чаще появляются в печати, узнаваемы и ожидаемы читателями. Поэтессу все чаще начинают называть просто Рахелью. Именно так она подписывает свои произведения. Ее стихи удивительно лиричны, наполнены любовью к родной земле.

      С 1914 года она регулярно публиковала стихи в периодической печати, с 1925 года — главным образом в "Давар", с сотрудниками которого Б. Кацнельсоном, З. Рубашовым (Ш. З. Шазаром), М. Бейлинсоном ее связывала тесная, многолетняя дружба.

Вышли в свет три сборника стихов Рахель. Библейские аллюзии  занимают значительное место в поэзии Рахель. В персонажах Библии она видит сестер и братьев по трагической судьбе. Живя в эпоху героических свершений, Рахель в своей поэзии предпочла камерность, подчеркнутую женственность и  никогда не впадала в выспреннюю риторику. Помимо стихов, Рахель опубликовала ряд критических очерков, преимущественно на литературные темы, а также переводила на иврит стихи с русского языка (А. Пушкин, А. Ахматова, С. Есенин, М. Шкапская, Ходасевич) и французского (П. Верлен, Ф. Жамм, М. Метерлинк и другие).

Стихи Рахель пользуются огромной популярностью и постоянно переиздаются. Беллетризованная биография Рахели с включенными в нее избранными стихами поэтессы вышла в переводе на русский язык в 1996 году в издательстве "Библиотека-Алия". Многие стихи Рахель стали популярными песнями.

Четыре года полунищенской жизни Иерусалиме обострили болезнь. Полгода Рахель провела в лечебнице в Цфате, после чего некоторое время  прожила в Тель-Авиве у своего брата Яакова – создателя первого в Палестине “Народного дома культуры”, но из-за опасений за здоровье его детей Рахель пришлось перебраться в свою последнюю квартиру – комнатушку на улице Бограшов в Тель-Авиве где ей помог устроиться доктор Моше Бейлинсон – врач и публицист, тот самый, имя которого носит одна из крупнейших больниц страны. (Бейлинсон по приезде в страну начал брать у Рахели уроки иврита по рекомендации ее брата Яакова. Именно он во время первого же урока понял, насколько она больна и запретил ей преподавать, а позже стал одним из самых верных ее друзей). Эта комната в мезонине квартиры второго этажа, которую занимали Липман и Рика Левинсон,  стала последним пристанищем больной Рахели в1926-1931годах. Дом стоял в новом квартале Нордау на краю города, между кладбищем и морем. Позднее его адрес стал ул. Бограшова, д. 5. Рика Левинсон-Каплан выросла в России в состоятельном еврейском доме, окончила музыкальное училище в Берлине и, обладая приятным сопрано, выступала в 1920-е годы в Тель-Авиве с сольными концертами оперного и романсового репертуара. Ее наставником в Палестине стал композитор Юлий Энгель, произведения которого она также исполняла. Рика очень хотела  петь на иврите, но не было переводов на иврит оперных арий и песен, и ей приходится исполнять их по-русски или на других языках. Тогда Рахель  стала переводить то, что пела Рика, и записывала текст на бумажках,  тетрадочных листках карандашом или чернилами, всегда крупно и разборчиво. Тут же записывала свой перевод еще и русскими буквами, по слогам,  проставляя ударение. Так русский язык снова нашел Рахель в ее последние годы и скрасил ее невеселое одиночество.

В это время с ней сближается Сара Мильштейн – ее племянница, в будущем мать военного историка Ури Мильштейна, который издал наиболее полное собрание произведений Рахели.

“Две книги были у нее постоянно под рукой – Библия и русско-ивритский словарь. Когда ей трудно было выразить свою мысль на иврите, она записывал ее по-русски. Рахель часто говорила: не запас слов важен, а то, как ты ими пользуешься. Важны мысли. Если они есть – найдутся и слова”.

Болезнь обостряется. Рахель проводит последние месяцы в крайней бедности. Весь ее доход, помимо грошовых гонораров за публикации стихов в газете “Давар”, где Каценельсон предлагает платить ей больше, чем принятая ставка, но она отказывается,  - это завещанные отцом 5 фунтов в месяц, которые ей выдает главный раввин Большой синагоги после долгих и унизительных ожиданий в приемной. С визитерами она говорит о книгах – и никогда о болезни. Ее слава росла. В 1930 году выходит второй поэтический сборник. А в 1931 году по настоянию Бейлинсона она ложится в частный санаторий для легочных больных в Гедере, уже понимая, что дни ее сочтены. Через некоторое время ее решают перевезти в тель-авивскую больницу “Хадасса”. Денег на автомобиль нет, так что наняли телегу. Свой последний путь Рахель проделала на соломе. На окраине Реховота она попросила остановиться у дома друга ее юности Накдимона Альтшуллера, который вышел навстречу и не узнал ее, пока она не заговорила. Он был последним из друзей, кто видел ее живой. В «Хадассе» ей не нашлось места в палате. Еврейская поэтесса Рахель умерла на рассвете в больничном коридоре Тель-Авива. Похоронили ее на берегу озера Кинерета.