Рагнар и Джульетта - [8]

– Да.

Прервав обличительную речь, Джульетта изобразила свою самую обворожительную улыбку.

– Ладно, хорошо, – согласилась она невозмутимо. – Так что, развяжешь меня?

Ноздри Рагнара раздулись. Вот черт.

– Я тут обнажаю перед тобой сердце – а ты продолжаешь мне лгать?

– Обнажаешь сердце? «Ты мне нравишься, я тебя хочу» – это что, обнажить сердце?

Менскейп сбросил ее обратно на кресло и с силой закрутил.

Джульетта зажмурилась и затормозила, пока пирог не попросился обратно. Когда комната перестала вращаться перед глазами, охотница глубоко вздохнула и постаралась сдержать рвотные порывы.

– Развяжи меня.

– Ты ранила мои чувства.

Досада острыми щепками впилась в совесть. Засунув это все подальше, Джульетта решила не поддаваться ни Рагнару, ни его «сердечному стриптизу», ни его обиженному виду.

– Развяжи меня!

– А ты будешь себя хорошо вести?

– Слушай, ты тоже мне нравишься, ладно? – Джульетта изо всех сил попыталась высвободиться из веревок. Без толку. – Думаю, ты в курсе, что чертовски сексуален и хорош, и да, встреться мы на каком-нибудь церковном собрании, все вышло бы просто замечательно. Но так не случилось. – Она отвела взгляд, чтобы не видеть надежды, вспыхнувшей в его глазах. – Я должна сделать то, что должна, иначе я покойница. Так что лучше считай меня врагом, Рагнар.

Его улыбка была ярче кометы в ночном небе.

– Просто не могу.

Джульетта зажмурилась и сделала глубокий вдох. А затем привела веский довод.

* * *

Если оглянуться назад, возможно, принять предложение Менскейпа касательно траха на пляже было мудрее.

Вместо этого Джульетта сказала ему поцеловать ее в задницу, а потом пнула в пах. Ничего хорошего из этого не вышло.

Сколько она вот так просидела с онемевшими руками, онемевшей задницей и онемевшим мозгом на твердом металлическом полу карцера? Наверное, часов семь. Долгих, долгих семь часов. И минимум половину этого времени ее желудок громко и беспрестанно выражал свой протест.

Вот так заварушка. И какие у нее теперь замечательные варианты? Может, ее убьет Менскейп. Может, Уильям Злодейский. Или же она сама умрет от Синдрома отсиженной задницы. Или усохнет от голода. Фантастические буфера Джульетты сморщатся, и останется от нее только кучка костей и мини-юбка на пустом полу.

Ну какая дура откажется от секс-каникул с секс-богом и вместо этого ранит его самую важную сексуальную часть тела?

Джульетта, Чудо-гений.

Если оставить в покое секс – какая женщина оттолкнет от себя самого интересного мужчину, которого только встречала в жизни? Охотница застонала и поменяла позу, хотя удобнее от этого не стало. Затекшие конечности пронзила боль. «Если бы только он пришел». По крайней мере, Джульетта могла бы тогда неискренне покаяться, до тех пор, пока тюремщик ее не накормил бы. Но после того опрометчивого пинка Рагнар, не говоря ни слова, швырнул ее в карцер (правда сначала взвыл, помолчал, оскалился, снова взвыл и цветисто выругался).

«Всегда любила матерщинников», – хихикнула про себя Джульетта.

Затем улеглась на спину и принялась снова пересчитывать две тысячи девятьсот восемьдесят один болт в потолке. Один: одна печальная связанная охотница за головами. Два: два пострадавших cojones. Три: три часа, как она не ела. Четыре: четыре часа, как не ходила в туалет. Пять: пять пальцев на каждой руке сейчас гниют и потом отпадут от нарушенной циркуляции крови. Шесть: похоже на «секс». «М-м, секс». Семь…

Люк карцера с грохотом распахнулся, Джульетта подскочила и постаралась сесть.

– Прости – не убивай меня!

Слова эхом пронеслись по комнате и отскочили от мощной грудной клетки похитителя. Скрестив руки на упомянутой груди, Рагнар стоял на пороге и смотрел на пленницу.

– Мне очень жаль. Это был удар ниже пояса… никаких намеков. – Она улыбнулась, больше всего мечтая, чтобы на этом гранитном лице вновь появилась та непринужденная улыбка, о которой Джульетта так скучала. Ничего подобного.

Может, немного шарма не помешает? Охотница кокетливо похлопала ресницами.

– Рагнар, ты потрясающий мужчина. Думаю, мы не с той ноги начали. Кхм, опять же, никаких намеков. – Джульетта поморщилась, чувствуя, как своими словами роет себе могилу.

Менскейп хмыкнул и пнул какую-то былинку на полу.

– Есть хочешь?

Желудок охотницы выбрал этот момент, чтобы громко напомнить о себе. На секунду каменная маска Рагнара треснула, и он, кажется, почти что улыбнулся.

– Вставай. Идем.

Тюремщик развернулся и вышел. С третьей попытки Джульетта смогла подняться на затекшие ноги и, шаркая, похромала следом. «Что ж, теперь буду знать, что меня ждет в восемьдесят лет. Если доживу до этого возраста». Наконец цель – камбуз – достигнута. Оттуда доносился божественный аромат… говядины? Джульетте до того захотелось есть, что колени подкосились, точно вареные спагетти. Спагетти? Может, это ими и пахнет? Едва не капая слюной, охотница прокралась в комнату, не спуская глаз со стоявшего в противоположном углу Рагнара.

Он возвышался над плитой, что-то помешивая своим хвостом, который казался все привлекательнее и привлекательнее. Было что-то немного непристойное в том, как, похоже, во всех штанах Менскейпа имелось отверстие для данной части тела. А под «немного непристойным» Джульетта подразумевала «просто сногсшибательное».