Рафферти - [54]

— Вы, по-моему, успели прихватить еще кое-что, — усмехнулась она.

Но он не обратил внимания на ее слова.

— Неужели ты не понимаешь? — спросил он. — Неужели до тебя не доходит? Я стал председателем регионального комитета. Наконец-то я на верном пути. Наконец-то добрался до того, о чем мечтал, ради чего работал, чему служил, как раб. Теперь я пошел вперед, пошел по-настоящему. Я самый большой человек самого крупного союза на Западе. И это только начало. Только начало. Поди сюда и поцелуй меня.

Но он не стал ждать, а притянул ее к себе, усадив чуть ли не на колени, и снова прильнул к ее губам. Это был грубый, неуклюжий поцелуй, от которого ее губам было больно, но она не пыталась вырваться. Она была слишком удивлена, увидев его пьяным, чтобы что-либо предпринять. Только почувствовав его руку на своей груди, она вырвалась.

— От вас пахнет, Джек, — сказала она. — Несет, как из винной бочки. Конечно, то, что вас выбрали, просто здорово, и я очень рада. Но кости ломать мне не надо.

Она встала. Он смотрел на нее, глаза его чуть косили.

— Идите в ванную, — сказал она, — найдите там что-нибудь и прополощите себе рот. В шкафчике лежит новая зубная щетка в обертке. Почистите зубы и умойтесь холодной водой. А я пойду сварю вам кофе.

— К черту кофе, — ответил он. — Рот я прополоскаю и помоюсь немного — я, наверное, и вправду, перебрал — но кофе не хочу. Я не пьян или, по крайней мере, не слишком пьян. Дайте мне виски с содовой или что-нибудь еще, что у вас тут есть. Не будем же мы пить кофе за мой успех.

Вглядевшись в него попристальнее, она убедилась, что он не лжет. Он вовсе не был так пьян, как ей показалось.

— Может, вы и действительно не пьяны, — согласилась она, — но вы меня поцеловали. Понимаете? Вы меня поцеловали.

— Мне уже давно хотелось это сделать, — ответил он. — Не считаете ли вы, что мне давно пора действовать?

— Значит, чтобы решиться на это вам пришлось ждать, пока вас выберут председателем? — бросила она уже у двери.

Она наполнила два стакана, хотя ей вовсе не хотелось пить, но она понимала, что он обидится, если она не выпьет вместе с ним, и пошла обратно в гостиную. Он еще был в ванной, тогда она прошла в спальню, надела халат и туфли и уселась в гостиной ждать. Он отсутствовал долго, и когда наконец появился, волосы его были приглажены, а сам он подтянут и выглядел совершенно трезвым. Но глаза горели по-прежнему, и он был весь взвинчен.

Он схватил стакан и поднял его.

— За ваш успех, — сказала она.

Он проглотил виски одним глотком.

Целый час после этого он говорил, не переставая, пил и рассказывал о выборах. Борьба разгорелась не на шутку, и у него не было уверенности в успехе до самой последней минуты. Но теперь все в порядке, он рад до смерти. Он пытался в подробностях объяснить ей, что же произошло, как все это было подготовлено, на каких делегатов он сумел оказать давление и влияние, но многое из того, что он говорил, она не слышала. Она говорила «да» или «нет», стараясь уловить его мысль, но в действительности его рассказ мало ее интересовал. Ее радовало только, что он счастлив.

Странная у него была манера рассказывать: он не то что хвастался, но и не скрывал, как рад; то был искренне удивлен, что ему все это удалось, то принимал все свершившееся как должное.

Пока он говорил, он цепко держал ее руку в своих руках, отпуская только, когда просил налить ему еще.

Через час он встал, снял пиджак и галстук. Она предложила, чтобы он разулся — ему будет легче.

— Джек, как случилось, что вы приехали сюда? — спросила она. — Почему не отправились домой? Вы могли бы телеграфировать мне. Я…

Секунду он пристально смотрел на нее.

— Мне показалось вполне естественным приехать именно сюда, — медленно ответил он.

Он снова взял ее за руки и на этот раз притянул к себе, продолжая смотреть ей прямо в глаза.

— Я хотел, чтобы ты первой узнала об этом. Я хотел, чтобы именно ты разделила эту радость со мной.

Она ощутила его силу, ощутила силу его рук и, сама не зная, что делает, потянулась к нему. На этот раз ее губы нашли его губы.

Эту ночь они впервые провели вместе. Много позже она попыталась проанализировать свое решение, подвергая проверке свои чувства и стараясь выяснить, что лежит за ними. Но этот самоанализ ничего ей не объяснил, она ответила на его страсть, на его пылкое необузданное желание, и только много позже ей стало ясно, что он ординарен в любви, небрежен и нетерпелив. Но, быть может, именно эти качества по какому-то неведомому капризу и привлекли ее. Он был почти жесток в своем всесокрушающем желании, груб и вместе с тем неистощим.

Наконец они уснули, а когда одновременно проснулись и увидели себя в объятиях друг друга, еще не остывших после любовного экстаза, давно уже наступило утро.

Он заговорил, и на этот раз говорил как любовник. Он тотчас понял, что эта ночь изменила очень многое и что с этой минуты их отношения приобрели совсем иные качества. Он говорил так, будто они не были знакомы прежде, будто только ночью он впервые ее встретил.

— Ты именно то, что я искал всю жизнь, — сказал он, не размыкая объятий и глядя ей в лицо своими трезвыми задумчивыми глазами.